Она сидела молча, пока я пересказывал часть мой жизни. За кивком, последовал ответ:
— Значит, тебе не удалось избежать с ним встречи. Он заручился помощью одной сильной ведьмы. Его мысли тебе не известны? — Я помотал головой. — Здесь два варианта: убить его, тогда пострадают близкие, или смириться с судьбой и обратить. Я говорю как есть, что будет в дальнейшем, судьба не открыла мне карты. Смею предположить, оба варианта не несут в себе ничего хорошего.
— Это возможно было избежать? — ради любопытства уточнил я.
— Я предупреждала тогда, требовалось лишь услышать. — Она смотрела в неизвестность, вспоминая. — Зачем сейчас гадать, твой вопрос заключался не в этом. Будущее приходит ко мне само, могу посоветовать тебе быть очень внимательным.
— Получается, какой путь я не изберу, исход будет одинаков?
— Исход всегда одинаковый. Эти люди умрут либо сейчас, либо потом, но они умрут. Готов ли ты отпустить их сейчас? — Усмехнувшись, она сделала паузу. — Могу сказать точно: в настоящем ты проиграешь сражение, в будущем остается шанс. Решать тебе.
— Спасибо, я, пожалуй, пойду.
— Ступай, времени на возвращение осталось мало. И Алекс, — окликнула Анита шепотом. — Моя дочь, Лилит.
— Я знаю, — отозвался я.
— Мне не удалось уберечь ее от тебя, — закончила она, оставшись одна.
Разговор с Анитой расставил приоритеты, сейчас я знал, что является для меня главным, и все же хотел потянуть время. В душе теплилась надежда, будь она неладна, на лучший исход.
Я исчез из города на две недели, посвятив все время поискам, позабыв обо всем и обо всех. К сожалению, все было напрасно, драгоценное время оказалось потерянно, и я ни с чем вернулся к графине.
В ее комнате горел свет, в окне удалось рассмотреть ее мелькнувший силуэт.
— Что случилось? — подошел я, обняв ее за плечи. Графиня стояла лицом к окну, обхватив себя руками, даже не повернулась ко мне. — Что случилось? — повторил я, чувствуя тревогу и нарастающее волнение моей покровительницы.
— Он искал тебя, — тихо, почти шопотом сказала она.
— Адис тебя тронул? — Гнев хлестнул, как кнутом. Графиня Экшелен схватилась за мою руку, словно за спасательный круг.
— Он сказал, что предупреждал тебя, и время на раздумье подошло к концу, и… — Слеза, прокатившись по щеке, влажной кляксой разбилась о мою руку. — Прошу тебя, навести Энджила, ты все поймешь сам.
Услышав это имя, почувствовал заструившийся внутри холодок. Я осознал, что за все время я о нем ни разу не вспомнил, и мысль, что из-за меня он мог пострадать пугала.
— Ты точно в порядке? — еще раз обратился я.
— Да, — одними губами отозвалась графиня.
Видя ее состояние, не сложно было догадаться, что она не договаривает. Что ты скрываешь моя дорогая? Я закрыл глаза, осторожно проникая в ее мысли, и увидел такую картину:
«Несколько человек, среди которых был и Адис, застали ее врасплох гуляющей в саду. Ей зажали рот и волоком затащили в густо растущие кусты.
— Позовете на помощь, и спасать станет некого, — прошипели у правого уха.
— Графиня, не нужно так отчаянно сопротивляться, можете случайно покалечиться, — в отрывистой речи проскальзывали нотки яда. — Твой любовник исчез, как неосмотрительно оставить такую милую даму без должного внимания.
— Если меня тронете, то пожалеете, — чуть слышно произнесла заложница. — Тебе с ним не справиться!
— Тебя мы оставим на сладкое, и ты заблуждаешься по поводу его силы, Алекс слабее, чем кажется, его слабость вы — людишки. — Он нежно коснулся ее шеи, скользнул по плечу. Графиню передернуло от омерзения. Тот лишь усмехнулся. — Вытяните. — Адис протянул руку с зажатыми бумажками. Мерзавец слегка расслабился.
Женщина, осмелев, пнула ногой неожиданно близко подошедшего наглеца. Несколько бумажек спланировали на землю. Он охнул скорее от неожиданности, чем от боли — удар пришелся вскользь — и, нагнувшись, подобрал одну.
— Похоже, начнем мы с его брата Энджила, а следующий… — Адис замолчал, не собираясь раскрывать имя. Ты живи и бойся того дня, когда мы придем за тобой. И не забудь передать наш разговор любовнику.
— Каким ты был жалким, таким и остался. Я благодарна Богу, что его избранником стал Алекс.
— Бог здесь не при чем. И будешь ли ты так же счастлива, когда станет известно, что благодаря тебе сейчас пострадают его близкие? Или совершишь туже самую ошибку, что и он? — Адис махнул рукой в ее сторону. — Отпустить.
Удерживаемые за спиной руки разжались, оставив от крепкой хватки на запястьях синяки. Она машинально начала растирать их, все тело била мелькая дрожь, глаза защипало от подступающих слез.
Вынырнув после минутного ступора воспоминаний, я вытянул вперед ее руки, графиня попыталась помешать этому, да разве это возможно. Синие отпечатки мужских пальцев толстыми браслетами окольцовывали запястья. Она увидела, как вспыхнули мои глаза, как у зверя, заметившего добычу.
— Нет, прошу тебя, он только и ждет, чтобы ты разозлился и совершил промах, — графиня вцепилась в меня, чуть не упав, когда я пошел к двери.
— Я к Энджилу. — Ее руки разжались, слезы хлынули из глаз.
— Будь осторожен, — взмолилась моя леди.
Я поцеловал ее в лоб, давая клятву вернуться.
Глава 6
Дом, в котором я совсем недавно стал свидетелем кончины моего отца, словно вымер: из прислуги осталось меньше половины человек. Огромный долг Дениэла окончательно погубил некогда внушающее доверие имя. Печь давно не топили, поэтому внутри дома было ненамного теплее, чем на улице, не комфортные для человека условия. Я мысленно проверил помещения. Расположение всех комнат я помнил наизусть еще с детства. Теперь я узнал, где искать брата. Почти сразу, после применения способностей, пришла расплата: ноги стали «ватными». Я не мог себе позволить слабость.
От входа повернул налево, затрагивая кончиками пальцев стену. Шершавые обои, потертые временем, их ни разу не меняли, и они доживали свой век, растворяясь со стен. Я остановился, передумав идти вперед, взлетел по лестнице на второй этаж и быстрым шагом направился в правое крыло.
Сколько я себя помнил, все спальни располагались на втором этаже. Мои родители, Луиза и Дениэл всегда спали в разных комнатах. Я ночью прокрадывался в покои моей матушки и засыпал, прижавшись к ней. Луиза излучала приятное тепло и нежность, ее близость успокаивала, помогала справиться с ночными страхами. Когда о моих ночных похождениях узнавал отец, он приходил в ярость, считая, что меня слишком опекают, и ничего путевого из такого ребенка не вырастет.
Я моргнул, закрывая детское воспоминание, и опомнился, уже стоя в дверном проеме моей бывшей спальни. Обведя ее взглядом, я поразился переменам. Узнать комнату было невозможно: бело — коричнево — алые цвета сменили более женственные.
Нежные оттенки голубого, зеленого и желтого наполняли комнату светом. Стены выкрашены в светло зеленый. Вся мебель была белого цвета. Кровать с красивой, округлой резной спинкой была покрыта светло-серым покрывалом, с разбросанными по нему серыми, зелеными и белыми подушки. С обеих сторон кровати стояли тумбочки на витых ножках. Слева у той же стены располагалось трюмо с круглым зеркалом, рядом стоял пуф, у противоположной стены комод. Белая тюль и зеленые шторы с золотыми цветами собраны на угол. Нежно-голубой потолок напоминал ясное небо. С потолка свисала сделанная из тонких позолоченных прутьев люстра.
Предполагаю, что, стоявшие на комоде, тумбочке и на полу вазы, раньше были заполнены свежесрезанными цветами. На подоконнике я заметил горшок с завядшим растением.
В стене напротив кровати находилась дверь. То, что я за ней увидел, сильно удивило. В полутемном помещении с маленьким окном стоял гончарный круг для лепки, в углу печь цилиндрической формы.