Адис пришел туда днем, когда солнце еще находилось высоко над горизонтом.
— Успел проститься со светом и яркими красками дня? — спросил я скорее из-за своего воспитания, чем любопытства.
— Меня всегда привлекала ночь, кому нужно это солнце? — Из его ответа становилось понятно, что это обдуманный поступок, к достижению которого Адис шел долго.
Я не хотел и не мог понять его, поэтому решил не задавать лишних вопросов.
— Приступим, — мне бы уверенность, с которой говорил Адис.
Устав от напряженной недели, я хотел как можно скорее покончить с этим. Он аккуратно стянул с рук перчатки, положив их на траву, снял фрак и начал расстегивать пуговицы, обнажая шею.
— Чтобы закрепить наше соглашение я приготовил тебе сюрприз, — Адис достал из оставленной им в стороне сумки запечатанный глиняный сосуд. — Это тебе.
Я брезгливо поморщился, не собираясь брать этот предмет в руки.
— Хорошо, сам открою, — Адис нагнулся, быстро выпрямившись, и выставил перед собой руку.
Зажав нос рукой от нестерпимой трупной вони, я скривил лицо.
— Я сделал тебе огромное одолжение, — за волосы он держал голову бывшего управляющего. Ужасная гримаса лица, открытый рот и широко распахнутые, безумные глаза говорили о страшной смерти. — Поверь мне, он мучился.
— Убери эту мерзость с моих глаз, — мне показалось, что ответ его расстроил, видимо, мне полагалось пасть на колени и целовать ему ноги.
— Я думал, ты обрадуешься. Сразу предупреждаю, правила не поменялись, не вздумай со мной играть. Если я не приду через три дня в назначенное место, высока вероятность, что еще один дорогой для тебя человек пострадает. Чувство вины мерзкая штука. — Адис кинул голову в сосуд, закрыл крышку и замазал воском. — Как твое настроение? — И не дожидаясь, ответил сам: — Мое — просто фантастика, мечта многих лет скоро исполниться.
— И что ты будешь делать дальше? — Я специально оттягивал время.
— Думаешь, это единственная моя мечта? Нет! Она одна из первых на пути к славе, деньгам, роскоши. Все, что я пожелаю, тотчас будет исполняться, — слова были произнесены с таким вдохновением и непоколебимой верой в них, что я удивился тому, что они не сбылись прямо сейчас. — Достаточно лирики, приступим.
Я не стал церемониться и, впившись в его горло, проколол клыками кожу, начав высасывать выступающую кровь. Адис вскрикнул, но удержался от попытки вырваться из объятий. В мыслях я улыбался, понимая, что ему больно и не пытаясь уменьшить страдания.
Совершая большие глотки, мне с каждым разом становилось хуже.
Тело Адиса содрогалось, когда я отнимал жизнь, он закатил глаза, руки повисли, доставая до земли кончиками пальцев. Он не пытался хвататься за меня, отталкивать. Я понял, эта картина часто представлялась ему до мельчайших подробностей. Он был уверен, что все проходит «как нужно». Меня приятно порадовало, что из-за страстной любви к женщинам, мои прикосновения ему так же неприятны.
Неспешно дойдя до стены, не пускающей раньше в его мысли, я щелкнул пальцами и в одно мгновение разрушил ее в пыль. После я погрузился в его мысли. Оказалось, по совершению жестокостей он опередил всех, кого я знал. Объектами для издевательств выступали мужчины разных возрастов, исключение составляли несколько изнасилованных девушек. Он не гнушался ни чем, если требовалось, то по его желанию неугодные люди просто исчезали.
Из памяти Адиса возникла картина, участники которой выглядели как наброски на бумаге: основные линии без четких прорисовок. Вдалеке стоял Энджил, пистолет в его руке был опущен вниз. Выстрел. Я наблюдал, как пуля от стоящего напротив человека пролетела в нескольких сантиметрах от моего брата. Пистолет наизготовку, нажатие на курок, и пуля, без сомнения, попадет в цель. Словно из воздуха между дуэлянтами возникает девушка и падает на землю замертво.
Я повернул голову налево и вихрь воспоминаний Адиса помчался сквозь время в прошлое. Та же девушка, еще живая, о чем-то договаривается с Адисом, взамен получает большую сумму денег. Отвернувшись от этого видения направо, я вижу у самых моих ног обрыв, слышится легкий шум воды. Энджил стоит в одном шаге от меня, мгновение — и он исчезает, мои руки проходят сквозь него, не в силах удержать. В лицо ударила морская вода, руки крепко вцепились в моего брата, вытаскивая его на берег.
Сильно зажмуриваюсь, открываю глаза. Я стою во дворе, передо мной провинившийся конюх, в наказание я бью его хлыстом по уже окровавленной спине и испытываю огромное удовольствие от этого процесса. Последний удар и пнув беднягу сапогом оставляю его корчиться в пыли.
С большим трудом возвращаю свое «Я» и отбрасываю орудие наказания. Сцены различного рода вращались вокруг меня водоворотом, и убежать от вихря событий было невозможно. Голова кружилась, я рванул вперед сквозь череду мелькающих событий, почувствовав одновременно боль, страх, отчаяние, радость, ярость, восторг. Настолько сильными оказались эти эмоции, что, вскрикнув, я выронил Адиса из объятий.
Он распластался на пожухлой траве, и срывающийся с его губ стон выдавал боль, испытываемую им. Я смотрел на него свысока, когда он приоткрыл глаза и взглянул на меня, я прочел в них страх. Я боролся с желанием уйти, бросить это жалкое подобие человека. Одно мне стало известно точно: отследить связи Адиса и предотвратить возможное нападение на близких для меня людей не получится. Паутина связывающих нитей настолько переплетена, что размотать этот клубок не в моих силах.
Противное, горькое послевкусие обжигало горло. Борясь с самим собой, превозмогая тошноту, я выплюнул на землю последний глоток крови.
Раньше я думал, что вкус крови, это словно вкусная еды. Сейчас отчетливо понимал свое заблуждение. Думаю, настолько прогнившего человека я еще не кусал, отпечаток накладывает и моя неприязнь. У каждого кровь уникальна, и ее оттенков огромное множество, и хорошая твоя кровь или плохая не сильно зависит от пола, возраста, национальности, происхождения, не влияет бедный ты или богатый, какое положение в обществе занимаешь и что ты ел в последний раз, а определяется самим человеком, его характером, воспитанием, помыслами.
Грязные помыслы — грязная кровь, ты можешь быть здоров телом, но испорчен изнутри.
Я облокотился на целую часть стены, вспоминая всю теорию обращения в вампира, рассказанную мне Николасом. Чтобы вампир стал сильным и выносливым, требуется дать ему достаточно своей крови в момент обращения. Для молодого вампира кровь обратившего его так же необходима, как молоко ребенку. Именно от этого зависит, сможет ли полностью раскрыться заложенный природой потенциал.
Следующим немаловажным этапом является первый опыт охоты. Необходимо правильно выбрать первую жертву. На этом этапе у меня произошел сбой, первый вкус крови, отведанный мной на охоте, оказался животного происхождения. Николас переживал по этому поводу, говоря, что силу, которую я мог бы достичь, не получу никогда. Поэтому, используя свои способности, я наношу вред самому себе.
«Не смей считать себя слабым, Алекс. Да, ты никогда не достигнешь максимума своих возможностей, не переживай по этому поводу, сейчас ты не уступаешь по силе мне в твоем возрасте. Огромное значение будет играть твои знания», — Николас всегда умел приободрить и обучил меня по высшему уровню.
После превращения следуют опасности, связанные с прошлой жизнью: человеческая еда, желание увидеть солнце, возможность выдать себя. Несоблюдение этих правил может закончиться летальным исходом. Также присутствуют тонкости, которые не так сильно важны, в них я не стану углубляться.
Адис поднял руку, стараясь дотянуться до меня.
— Боишься, что умрешь? Теперь ты в моей власти, и я вправе бросить тебя умирать.
Его высохшие губы беззвучно шевелились, я и так знал, он умоляет не делать этого. Алые пятна крови на его шее и одежде начали высыхать, образовывая бордово-коричневую корочку. К вспотевшему лбу Адиса прилипли пряди волос, под ногтями набилась земля, когда он от пронзающей боли царапал ее.