— «Нюхачи», что ли?
— Угадал.
— Ну, живите, — зевнув, сказал он. Дверь захлопнулась, оставив их в одиночестве. Впоследствии Антор понял, что главным настроением нижних уровней было полнейшее равнодушие, апатия и фатализм. Такие вещи, как борьба за лидерство, мало волновали отщепенцев — ведь с их происхождением пробиваться было некуда, а ефрейторские нашивки составляли потолок их карьеры. Конечно, были среди них и главари, и любители легкой наживы, но в общем жизнь здесь оказалась гораздо спокойнее, чем можно было предположить. Этим она, как ни странно, напоминала жизнь верхних уровней, где люди уже достигли своего предела и не мечтали о большем. Пожалуй, на средних уровнях, где царила жесточайшая конкуренция, им пришлось бы хуже — Антор уже испытал это в начале службы и не горел желанием повторить. «Нет худа без добра», — решил он в конце концов. А с грязью, духотой и скверной пищей можно было как-то примириться.
— Что это вы пишете?
— План. Программу подготовки еще одного «сенса».
Молчание. Слышно, как под чьим-то телом сипло булькнуло разрегулированное гидравлическое ложе.
— А много их было?
— Кого?
— Ну, разведчиков… с вами?
— Десять. За три года. Девять убиты, один сошел с ума.
Снова длительная пауза, слышно только попискивание карманного мнемографа. Наконец, оно прекратилось, и вслед за этим последовал вздох облегчения:
— Нудное занятие… Как будто все можно предусмотреть заранее.
И деловым тоном:
— Сиди здесь, я вернусь через час и пойдем на ужин.
— Хорошо… Вот, как раз и займусь работой — доктору ведь обещал. Интересно, есть здесь розетка?
— Вот она, над шкафчиком… Ты и в самом деле думаешь починить эту штуку?
— А как же! Я ведь успел прихватить с собой несколько сотен чистых кристаллосхем, а с ними что угодно можно починить.
— А-а, вот что это такое…
— Отличная вещь! Они нам еще пригодятся, вот увидите!
— Возможно… Дверь не открывай. Хотя… какой тут замок. Ну, все равно…
…Выходя, Антор внутренне улыбался, вспоминая, как они осваивали непривычное жилье. Крохотная каморка, поджариваемая с одного бока реактором, больше всего напоминала лежащий на боку бидон с крышкой-дверью. Первым делом Мовай перепутал кнопку освещения с кнопкой уборки спального места, и оно уползло у него из-под ног. Оказалось, в выдвинутом состоянии они занимают почти всё помещение. «Иллюминатор» оказался аварийным выходом через реактор — Антор едва не рассмеялся, увидев, как его подопечный, открыв заслонку, обескуражено разглядывал грубо намалеванный череп с подписью: «Молись, салага!» В общем, жить было можно.
Поднявшись до седьмого уровня, хонниец быстро нашел дежурного и оставил в памяти внутренней инфор-сети свою записку на имя Прэгга. Если он утвердит этот план, то ответа не последует — и, значит, можно будет действовать. И сработает маленькая хитрость, заложенная в этот безупречный по всем статьям документ — Антор не оставил в нем ни одной минуты на всегдашние психические, идеологические и прочие вдохновляющие процедуры. Хитрость, конечно, шита белыми нитками, но терять-то ему все равно нечего. А при удаче можно, наконец, избавиться от этих занудных церемоний с пением гимна и прочищением мозгов внушением. Пускай Прэгг выбирает, что ему нужнее — подготовленный «сенс» или набитый рвением болван.
…В оставшиеся полчаса он решил зайти к доктору, благо медотсек располагался рядом. Доктор встретил его так, будто давно ждал:
— Заходи, заходи, — замахал он рукой вставшему на пороге Антору, — есть новости!
— Какие? — хонниец прошел в кабинет, на привычное место сбоку от экрана связи — если кто и вызовет медотсек, то его не заметит. Врач не стал садиться, продолжая суетливое хождение и поминутно натыкаясь на захламившее помещение предметы медицинского обихода:
— Такие новости, что касаются нас обоих… Вернее, больше тебя. Да уже, собственно, коснулись — догадываешься?
Антор пожал плечами:
— Кроме того, что меня выжили с верхнего уровня за драку…
— Предлог, только предлог, — загорячился врач, — дело совсем в другом!
— В чем же?
Он таинственно прищурился:
— Секретный приказ.
— Приказ?
— Да. Я слышал от одного из помощников капитана. Правда, для этого пришлось применить… кое-что.
Антор догадывался — что. Во все времена у медиков были сильнодействующие средства — от простого алкоголя до электронного блаженства нейроизлучателя. В состоянии эйфории выбалтываются самые важные тайны — к счастью, после этой процедуры память отшибалась начисто, как после длительной попойки. А такой специалист, каким являлся доктор, мог провести ее как нельзя лучше.