В это время сирена внезапно оборвалась — он вздрогнул от ударившей по напряженным нервам глухоты. «Пять минут…» — машинально отметило сознание. С начала боевой тревоги прошло уже пять минут — за это время его могли уже трижды хватиться… Томительное ощущение непоправимости холодными щупальцами заползало внутрь, отнимая силы. Он обмяк, но тут же с удвоенной энергией налег на рукоятку — не может быть, чтобы в бою аварийный проход был закрыт, это противоречило всем инструкциям! Но люк действительно был заперт.
И тут он на несколько секунд дал отчаянию овладеть собой. Выхода не было — он обречен. Трибунал не примет во внимание никаких смягчающих обстоятельств. В бою участвуют все — этот закон неумолим, как сама судьба… Тишина окружила непробиваемой стеной, слышно было только его собственное тяжелое дыхание. Один, опять один… Опустив голову, он скользнул взглядом по полу. Какая-то неясная мысль ворохнулась в мозгу… но осознать ее он не успел — пронзительный скрежет открываемого люка прозвучал райской музыкой для измученного слуха. С проснувшейся надеждой вскинул он глаза на открывающуюся створку. И увидел Мовая...
— …Вы живы? — почему-то шепотом спросил тот, застыв на пороге.
Он словно выцвел — лишь под глазом, споря с бледностью, расплылся огромный лиловый синяк. Антор попробовал улыбнуться разбитыми губами:
— Жив… Накачали чем-то, сволочи… Помоги!
Схватившись за цепкую смуглую руку, поднялся на палубу и затравленно огляделся… Потом взгляд его упал на юношу… Он вдруг осознал всю чудовищность его появления в такой момент:
— Ты…Ты что здесь делал? Тебя же тоже… — он закашлялся от боли в груди, продолжая грозно таращиться на афрана.
То успел лишь растерянно пожать плечами — отбросив всякие, теперь уже бесполезные опасения, хонниец, оперся на его плечо и махнул рукой:
— Пошли… Скорей! К «сквозняку»…
Судя по всему, бой еще не начался — можно попытаться…
Две минуты до подъемника — как проклинал Антор свои отшибленные конечности! Пол-минуты подъема на экстренной скорости, еще минута до хранилища — и вот они уже у своих «куколок». Активация тянулась томительно-медленно — осмотревшись, Антор не увидел на местах скафы штурмовой группы… Сердце захолонуло — к чертям! В таком-то состоянии идти на абордаж!
В голове словно стучали молоты, а при каждом вдохе внутри что-то пакостно обмирало…
Скорее же! — сделав усилие, он разогнал обволакивающий дурман и заполз в люк, в уютное тепло своего второго тела. Захваты мягко охватили плечи, бедра, пальцы рук; бесчисленные присоски датчиков, сладострастно чмокая, соединили человеческое тело в одно целое с могучей машиной. В одну из секунд Антор ощутил полное слияние с роботом — он стал им. Это он, лязгнув, оторвал ступню от палубы и сделал первый шаг; не поворачивая головы, мог он видеть все, что делалось вокруг; не глядя на инфор, знал он о своем состоянии — состоянии боевой машины. С этой машиной не все было в порядке — желтый сигнал медицинской системы тревожно помаргивал. И машина приняла меры — Антор ощутил на затылке и висках теплый ток гипносуфлера, в левую руку что-то легонько кольнуло; правая кисть утонула в быстротвердеющей пене… Машина спасала себя, спасая человека.
Стало полегче, но в глазах все еще прыгали огненные круги, и дыхание казалось бесплотным. Мысли двигались судорожными толчками: «Сволочи… Теперь налево — да, и сигнал еще горит… Успеем… Нет. Нет, успеем…» Люк зарядной камеры открыт — со стоном облегчения он окунулся во мрак — здесь было спасение. «Шептун» неярко светился зеленоватым огнем, заполняя собой почти все пространство. Главное оружие крейсера, живой снаряд, бульдогом вцепляющийся в плоть чужих кораблей, городов, планет… И беспощадно терзающий их десятками острейших зубов-десантников. Т-разведчик олицетворяет собой чутье этого чудовищного бульдога, его место — впереди…
— …Где вас черти носят? — как сквозь вату донесся недовольный голос штрурм-мастера.
Мовая, кажется, посетило вдохновение:
— Получали дополнительные инструкции, господин штрурмм!
«Знал бы он, что это за инструкции…» Словно в помрачении рассудка Антор проделал все необходимые операции — боль толчками отдавалась в правой руке, при неловком движении расплескиваясь по всему телу. Он обнаружил себя уже в носовой катапульте. Последним действием стало подключение в инфор-сеть — множество электронных голосов, сразу окруживших его, вернули ощущение реальности: «…координатор выдает 95 % в ближайшие пять минут… допуск максимума — один, один, три…» Возбужденную скороговорку прорезал чей-то властный голос: «Понял. Переключайтесь на выброс». Наверное, сам капитан… Значит, они успели вовремя! Электронные голоса взвихрились мушиным роем, перебивая друг друга: «…Накачка брони — 0,7 эрга, оставить… конус захвата выверен, ждем дистанцию, ждем…»
— Канониры готовы? Начать отсчет…
Задним зрением Антор увидел, как пилот «шептуна», запертый в своей прозрачной келье, надел тяжелый шлем управления. Равнодушное лицо пилота ничего не выражало — придаток к машине. Если бы разведчики не пришли, он ни на секунду не задержал бы старт — и вместо двух-трех запланированных обрек бы на смерть не меньше семи человек. Конечно, у каждого своя работа…
Внутренности вдруг ухнули куда-то вниз — крейсер неожиданно резко увеличил скорость. Что случилось? Антор прислушался — в наушниках тишина… Спустя несколько секунд ее нарушил жестяной голос инженера безопасности: «Пять процентов критической температуры… Наружный выход запрещен на четыре минуты…» За броней крейсера бушевал огонь. Корабль избежал залпа, но ничтожно малая часть массы снаряда, превратившись в излучение, проникла в замкнутый мирок и теперь билась там миллионоградусной плазмой… Орудия «Грома» молчали — дорогостоящие капсулы «шептунов» будут выпущены только наверняка. «…выброс отложен, отложен…» На четыре минуты можно расслабиться. Антор распустил напряженные мышцы и откинулся на спину — робоскаф сделал то же на мгновение раньше.
— Трясет?
— Немножко…
— Это хорошо.
Молчание.
— Сильно досталось?
— Нет… Они очень спешили.
Опять молчание. Слышно, как на параллельном канале кто-то отчетливо и медленно ругается самыми черными словами.
— Как ты меня нашел?
— Я же видел, как вас затащили в люк… Он не открывался — видно, чем-то заклинило изнутри. Нашел другой… Не сразу.
— А когда началась тревога?
— Спустя минуту после того, как они ушли.
Пауза.
— Но ты не ушел?
— Конечно!
— Хм… Люки не открылись — так было рассчитано… И если бы не ты…
Помолчал.
— Ладно, не красней.
— А вы откуда знаете?
Короткий смешок:
— Знаю…
«Внимание — отсчет выброса. До старта десять секунд… девять… восемь…» Напряженно приникшие к панорамным прицелам канониры едва заметными движениями подгоняют в рамку вычисленную и нащупанную локаторами точку. Четыре орудия главного калибра готовы извергнуть вслед ей свой груз. Четыре капсулы. Четыре пилота. Сто двадцать шесть десантников. Два сенса.
«…четыре… три… два…»
Чей-то палец на кнопке. Ровные строчки машинного прогноза: «Процент потерь ожидается…» Корабль напряжен в родовых схватках, готовясь вытолкнуть десант. Стрелки пробойных накопителей медленно подползают к красной черте — жалеть уже поздно…
«…один, ноль… Четыре пуска в пределах погрешности — счастливой дороги…»
…Тьма рванулась в глаза ослепительной чернотой, и Антор почти физически почувствовал обжигающий холод вселенского сквозняка. Тело сводило нервной судорогой — проклятие тому, кто изобрел эту пытку! Он несколько раз глубоко вздохнул, прогоняя ощущение кошмарного сна — биооболочка с шипением впитывала испарину. Время потерялось — минуты казались часами, часы мелькали секундами… Чувства, подстёгнутые наркотиком, бунтовали против темной силы пространства… Ждать становилось нестерпимо. Антор бросил взгляд назад — пилот словно сросся с окружавшей его аппаратурой. Да почти так оно и было… В наушниках царила мертвая тишина — десантники никогда не разговаривали во время броска. Это считалось дурным тоном. В ближайшие секунды решиться вопрос, жить или умереть… Антора трясло.