Когда от дверей раздались неожиданные хлопки, увлёкшийся Ройчи уже был достаточно отскоблён (последний штрих как раз таки наводила Шани на спине). Ему аплодировал эльф. Сумрак в этот раз был благом, ибо матёрый циник Ройчи попытался покраснеть, что с ним было вообще крайне редко. Впрочем, зоркому высокорождённому темнота — не очень большая проблема. Тем не менее, Листочек был достаточно деликатен, чтобы сделать вид, что не заметил смущения товарища, а вежливо, но твёрдо напомнил о необходимости идти завтракать, сноровисто помог одеться посвежевшему Ройчи и повёл на умопомрачительные запахи.
Наёмник с проснувшимся любопытством поглядывал по сторонам. С того времени, как он тут был, ещё до переворота, смерти короля и случившегося в связи с этим бардака, на постоялом дворе стало не в пример люднее. Туда-сюда целеустремлённо сновали люди по вешнему виду, как прислуга, так и очень серьёзного вида мужчины — некоторые дворяне тоже тут, видимо, нашли пристанище. Глянув с верхней галереи в трапезный зал, он сразу же отыскал своих товарищей и невольно улыбнулся, глядя на очень колоритную разновеликую троицу. Мельком отметил несколько знакомых лиц по рискованному брожению по дворцу и отчаянному прорыву из него. Плотоядно облизнулся, выделив из массы мечущихся по залу служанок ладную фигурку Матильды. Здесь-таки, спасённая им, гм, красавица, чьи аппетитные и мягкие формы так и норовили спрятаться на его груди… М-да, не единожды он вспоминал о ней в бушующем городе, желая отвлечься от неприятностей и непростого положения. Поди ж ты, она здесь! Это ли не судьба? Давненько не было у него женщины.
Чувствуя, как стремительно возвращаются в тело силы и энергия, поднимается настроение, а восхитительные запахи из кухни пробуждают дикий голод, он невольно ускорил свой шаг по лестнице.
С непроницаемым лицом, но веселясь в душе, он наблюдал, как его товарищи так и стелются, чтоб угодить. Конечно, как вчера вязали его, небось, и не думали щадить его бренное тельце. И голову. Наверняка тролль постарался… Ладно, чего уж там, знает он тяжёлую руку Рохли, поэтому удар, отправивший его в беспамятство — такая себе дружеская оплеуха. Ведь, как ни крути, а все эти действия — ему же во благо, иначе натворил бы дел.
Удобно устроившись на стуле со спинкой, который принёс откуда-то по соседству тролль — вокруг-то простые скамьи — он втянул носом целительный аромат тушёных овощей и мяса, глянул искоса на гоблина, скорчившего угодливую рожу, на гнома, оскалившегося в улыбке на всю ширину рта, и подумал: а жизнь-то налаживается! Или накладывается?
Оглядел сидящих за столом товарищей, так и замерших в ожидании слова.
— Да, умеете не только по голове бить, — произнес Ройчи и улыбнулся. И, вторя ему, напротив тоже расплылись довольные лица. Даже эльф оголил белоснежные ровные зубы — искусство улыбаться по-настоящему до встречи с Ройчи ему было совсем недоступно.
Мужчина придвинул к себе тарелку, отправил две первые ложки в рот, когда только обратил внимание на странные манёвры высокорождённого. А когда понял, то чуть не поперхнулся.
Шалюрка, как и прежде, замерла за его спиной — Ройчи решил пока не обращать внимание на это упёртое создание, Листочек же, лакомый до человеческих женщин (что поделать, у всех свои недостатки), попытался изобразить из себя галантного кавалера и усадить рядышком с собой юное половозрелое создание. Но оное — как такое может быть?! — на обаяние представителя древнейшего народа отреагировала своеобразно, то есть… никак, а попросту — проигнорировала напрочь, будто его здесь и нет, и не корчит из себя улыбки и не излучает искреннее сопереживание-благосклонность-доброту (и так далее) вполне себе симпатичный эльф. Впрочем, девушка игнорировала не только его, но и… вообще всех вокруг.
Отчаявшийся эльф вздохнул, отодвинулся в сторону и красноречиво указал на место возле Ройчи (то бишь, между ним и человеком) — мол, садись хоть здесь, возле охраняемого объекта. Ноль реакции.
Ройчи, недовольный уже тем, что была прервана трапеза, почувствовал, как внутри вновь зарождается раздражение. А если представить, что всё это происходит публично, то… Хотя он был достаточно толстокож, чтобы не обращать внимания на мнение окружающих. Но все равно неприятно — не хватало ему лишних презрительных ухмылок, которые он, впрочем, отбривает сморканием одной ноздри. Но вон, к примеру, сидящая, слава Единому, младшая представительница Берушей, очень симпатичная и умненькая девочка — как-то не хотелось бы выглядеть в её глазах непонятно кем — надо соответствовать образу, гм, благородного наемника. Глупости, конечно, но ему, крепкому здоровому мужчине, вполне способному постоять за себя, совершенно ни к чему плотная опека со стороны молодой девушки. Если они, конечно, не двигаются ко всеобщему удовольствию и удовлетворению… М-да, тут явно что-то покруче. Где ты, Матильда, нам срочно нужно пообщаться! Помнится, ты совсем была не против отблагодарить своего спасителя.