Когда-то ему доводилось слышать рассказ от весьма уважаемого человека о далёкой небольшой горной стране, воины которой в одночасье превратились то ли в героев, то ли в изгоев, и он показался ему тогда чуть ли не сказкой. Сейчас настоящих «илийцев» (имеется ввиду, участников тех событий, а не коренных жителей) или как их чаще называли — «королевские смертники» или «королевские стервятники» — в зависимости от точки зрения, по миру разбросано немного, но истории об их нынешних «деяниях» периодически всплывают, будоража любопытство и напрягая воображение, и где вымысел, а где правда, узнать, как правило, практически невозможно. Как говорил по пьяни один знакомый менестрель — как раз по этому поводу: «Вериния не столь велика, чтобы выдержать изобилие таких парней». Кол тогда мысленно посмеялся про себя, но никак не прокомментировал слова музыканта — смог тот зацепить его чёрствую, далёкую от искусств (кроме воинских) душу своими балладами.
Что ж, как говорится, сказка ложь, да в ней намёк. Во всяком случае, стоит предупредить Лири, чтобы не нарывался, постараться удержать его от необдуманных поступков, хотя после смерти Сетра это стало довольно сложно. А после предательства рыжего так и вовсе в него будто дракон вселился… Совсем развалилась их команда — агробарский контракт оказался для них непреодолимым испытанием. И то ли ещё будет.
Кол встал, вежливо качнул головой — говорить что-либо, добавлять не было смысла — всё ясно, стороны обозначили понимание ситуации.
Но напоследок наёмник Ройчи таки сказал своё последнее слово:
— Берегите себя, вольные воины. Но передай товарищу, что вспыльчивость и невыдержанность для наёмника — большая роскошь.
При этом никакой двусмысленной улыбочки на лице не было. Впрочем, как и угрозы. Просто предупреждение. На будущее.
Ещё на подходе к конечной точке, капитан заподозрил неладное. Списывать данное ощущение на то, что у него и так, что называется, на душе кошки скребли, да общее состояние после драки со стражей оставляло желать лучшего, не стоило. Несмотря на то, что пробирались не очень оживлёнными закоулками, полное отсутствие людей в это время, как минимум, настораживало. Тем более, банк тестя находился, грубо говоря, в среднезажиточном квартале. Да и особых разрушений вокруг не наблюдалось. Вот только чёрные дымы в нужном направлении были нехорошим признаком.
Скорость продвижения их отряда из-за раненого была не слишком большой. К тому же РоГичи руководствовался тем соображением, что главное — осторожность, поэтому преодолевая очередной открытый участок, он с одним их бойцов вначале разведывал его, а уж после давал команду на выдвижение.
Уже подойдя к высокому забору, ограждающему банковскую территорию с тыла (территория — условное название, ибо она представляла собой довольно широкое пространство с комплексом зданий, громадой особняка, где, собственно, жил банкир с семьёй и домочадцами, строениями попроще, где располагалась прислуга и наёмные работники, хозяйственными постройками, конюшней; плюс здесь был большой сад и очень даже живописный пруд с ажурными беседками на берегу, ну и главное, куда стремился любой разумный, желающий либо оставить, либо взять энную сумму — двухэтажная контора с центральным входом с улицы для посетителей и клиентов, где и происходили все денежные операции) капитан замер, в полуоткрытую створку ворот пристально рассматривая открывшееся пространство. То, что сами ворота не были заперты, а постоянная охрана в виде двух крепких мужчин, отставных военных, отсутствовала — это наводило на нехорошие мысли. Но красноречивее всего выглядел дымящийся угол особняка, выглядывающий из-за полосы деревьев, да обугленные руины ближайшего сарая, уже едва подрагивающие серыми струйками.
— Проклятье, — глухо обронил про себя капитан, чувствуя, как предательски дёргается щека. И ощутил на плече тяжёлую, но явно ободряющую руку.