— Железы песчаных червей! Железы червей! Дёшево!
— Камни! Драгоценные камни!
— Товары со Звёзд! Товары со Звёзд! Новый завоз!
— Настоящий шёлк пустынника! Шикарное качество! Настоящий шёлк!
— Куртки кожи голубого аллигатора! Не проходите мимо, такие только на Сахаре! Куртки из аллигатора!
— Продаю оружие! Разрядники, плазмаганы! Огнестрел! Холодняк!
— Здоровые, сильные рабы!
— Верблюды! Ослы! Мулы! Ящеры!
Ива время от времени указывала на то, что ей нравилось, и это без обсуждений покупалось. Правда, всегда после недолгой, но ожесточённой торговли, ведь покупать сразу считалось плохим тоном, да и цены повсюду были сильно завышены, особенно для людей, выглядевших не местными. Руслан несколько раз очень умело пресекал попытки надуть себя, было видно, что он неплохо разбирается в предлагаемых товарах.
— Голубой Аллигатор? Да какой это голубой, Кровавые Боги, аллигатор? Это же самый настоящий ящер, просто крашеный. Двадцать медяков, не больше. И то, только за качество кроя!..
— Драгоценные камни? Разуй глаза, человек! Это обычные крашеные стекляшки!..
— Вчера на Пандоре видел такое же, в десять раз дешевле! Не заливай, давай, сбавляй цену, а то мимо пойдём!..
— Слушай, откуда ты такое старьё выгреб? Это каменного века оружие! Его обезьянам стыдно в руки давать! Неужели ничего толкового нету?..
В итоге, прошло даже меньше часа, когда сердито сопящий Хосе оказался нагружен огромным тюком с покупками, а Ива, наконец, выразила полную удовлетворённость. Правда, платьев ей купили всего несколько, остальные покупки относились, скорее, к мужской одежде — то ли ей так больше нравилось, то ли такие вещи просто чаще попадались.
Они уже шли на выход с базара, когда монотонный гомон вдруг сменил тональность. Одновременно, перебивая его, послышались новые звуки. Они заставили ребят, не сговариваясь, вздрогнуть и обернуться, в отличие от Руслана, который внешне казался совершенно невозмутимым, и не обратил на происходящее никакого внимания.
Свирепый рык, свист кнута, истошные женские вопли — прямо на площади здоровенный мужчина, в чалме, но голый по пояс, разъярённо избивал кнутом валяющуюся на земле полуголую рабыню. Кровавые брызги разлетались в стороны, срываясь с кончика ужасного извивающегося орудия, жалобные стоны лишь больше распаляли мучителя, несущая боль кожаная толстая верёвка со свистом взлетала, будто змея, вновь и вновь кидалась на беззащитную добычу… А вокруг росла толпа зевак, стягиваясь со всех сторон и вбирая в себя всех голодных до щекотливых зрелищ.
— Спартак, опять избивает рабыню. Совсем своё имущество не бережёт… — Заметив интерес Ивы и Хосе к происходящему, мимоходом кинул прохожий, спешивший куда-то по своим делам.
— Руслан! — Ива вцепилась в грязный и местами рваный плащ старика обоими руками, быстро догнав его. — Сделай что-нибудь. Я не могу на это смотреть!
Голос её звенел, казалось, она вот-вот заплачет или сорвётся на крик.
— Никогда бы не подумал, что соглашусь с этой девчонкой. Но… Полностью поддерживаю. Или сам сейчас пойду с ним разберусь… — Встал с другой стороны Хосе. Парень, наоборот, говорил глухо, будто слова ему еле давались.
— Стой. Не надо ни с кем разбираться. Кровавые… Вот надо было этому Спартаку дурацкому, именно сейчас вылезать?.. Ладно, ладно, сейчас, — тяжело вздохнул старик, и повернулся наконец к происходящему. С трудом протолкавшись сквозь толпу, он обратился к уже запыхавшемуся к тому моменту здоровяку, прервавшемуся ненадолго, чтобы перевести дыхание.
— Эй, ты! Куплю её, прямо сейчас. Двойная цена.
Взгляд Спартака, слегка замутнённый — видимо, он принимал или курил что-то — прошёлся по окружающим и наконец сфокусировался на Руслане.
— Не продаётся! А ты кто такой вообще?
— Тройная цена! Давай, соглашайся, кто ещё у тебя это мясо купит?
— А я не хочу продавать! Хочу забить до смерти! Ты кто такой, говорю? Как посмел лезть ко мне? Знаешь меня? Я — Спартак!
— Десять от стоимости, за которую купил её. Она точно того не стоит. А ты сможешь купить других, и делай с ними, что хочешь, — будто не услышав обращённых к нему вопросов, упрямо повторил жрец.
— Пятьдесят золотых? Ты готов выложить за неё такую сумму?
— Готов.
— А на тысячу? Согласишься? Слышишь, ты, иноземец, отдам её тебе за тысячу!.. — мужчина засмеялся сам себе — он был уверен, что за такую огромную сумму никто не купит эту рабыню, плохонькую вообще-то, и уже к тому же изрядно подпорченную.