— Не надо казнить того вон! Он не виноват.
— Ты в своём уме, Лиз О`Лири? Это бандит!
— Нет, они его возили для потехи! Как и меня… В тот же день.
— И почему ты только сейчас об этом говоришь?
— Вспомнила! Не узнала сразу…
— Лиз, извини, но что-то не верю я тебе. Мне кажется, ты напутала что-то, или недоговариваешь…
Из толпы начали доноситься многочисленные крики в поддержку Нэда, и он, отвернувшись, всё-таки завершил начатое — опора ушла из-под ног пойманных бандитов, и они повисли, дёргаясь, каждый на своей верёвке, чем-то напоминая нанизанных на рыболовные крючки червяков. Правда, касалось это только двоих — одновременно с приведением приговора в действие, раздался выстрел. Верёвка, державшая третьего, лопнула, даже не успев натянуться, и неудавшийся висельник упал вниз.
— В чём, мать вашу, дело? — Разгневанный голос шерифа разнёсся по площади. Не снимая руки с торчащей из кобуры рукояти, за которую инстинктивно схватился, услышав такой знакомый звук, он тут же отыскал глазами посмевшего ослушаться. Естественно, это оказалась всё та же рыжеволосая женщина, которая стояла сейчас, окутанная клубами порохового дыма, одна — люди вокруг неё расступились, спешно отходя в стороны. — Тихо, вы! Я хочу слышать объяснения!
— Так сказала же. Он невиновен. Я старалась забыть всё, как страшный сон… Но сейчас точно понимаю — вы хотите казнить невиновного! Отпустите его!
— Мать т… Лиз, ты сошла с ума! У тебя нет доказательств!
— А у вас есть доказательства, что эти трое вообще виноваты? Почему не отправили в ближайший суд, а? Тебе не кажется, Нэд Смит, что я знаю обо всём этом намного больше тебя? И кого угодно здесь?
— Да, но почему… — Битый жизнью, побывавший не в одной переделке суровый мужчина явно смутился, ненадолго опустив глаза и скривившись, будто съел кислый лимон.
— Не веришь мне? Обвиняешь во лжи? Что ж… Тогда придётся вызвать тебя!
— Чёрт, да что ты…
— Отпустите! Иначе — стреляемся!
— Ладно, ладно, успокойся! Строптивая девчонка. Отпустите его!
Помощники шерифа развязали мужчину и даже помогли ему встать. Женщина, звеня шпорами, подошла, взяла его за руку и молча повела куда-то, в повисшей над площадью поражённой тишине.
Сокол парил высоко в небесах, опираясь широкими могучими крыльями на восходящие воздушные потоки, и внимательно изучал раскинувшуюся снизу, от горизонта до горизонта, Великую Равнину. Ничто не могло укрыться от него, способного различать мельчайшие детали с запредельных дистанций. Огромные объёмы данных, поступающие в мозг, обрабатывались за мельчайшие доли секунды, и из постоянно изменяющегося потока сенсорной информации вычленялось лишь самое важное, необходимое для выживания — в том числе то, что могло относиться к вероятной добыче.
В область интересов зоркого воздушного разведчика не попадали ни сверкающая на солнце нить железнодорожных путей, ни выпускающий клубы пара и чадящий чёрным дымом локомотив, медленно, но упорно тащивший за собой небольшой состав, ни полуголый темнокожий силуэт, распластавшийся на крыше одного из вагонов, ни затаившиеся в небольшой рощице люди, незадолго до этого разрушившие дорожное полотно и, видимо, задумавшие ограбление.
А снизу, тем временем, разворачивалась драма. Машинист, мужчина преклонных лет с окладистой седой бородкой и трубкой в углу рта, внезапно заметил препятствие и резко дёрнул за рычаг тормоза, заставляя поезд остановиться.
— Рельс нет! Засада! — Крикнул он в ответ на немой вопрос вскочившего с пола кочегара, который не удержался на ногах и кубарем полетел вперёд, чуть не угодив рукой в топку.
— Ах ты ж!.. — Волосы на голове щуплого, измазанного сажей мужичка буквально завшевелились, он мелко затрясся от страха.
— Сдаю назад!.. Дай угля!.. — Ни на секунду не прекращая орудовать рычагами управления, машинист попробовал заставить поезд двинуться назад.
Но сбежать им не дали. С обоих сторон путей уже появились всадники, скачущие во весь опор, и только-только начавшему набирать ход поезду уже было не оторваться. Раздались первые выстрелы… Машинист, чертыхнувшись, бросил попытки разогнать поезд и схватился за кольт. Стараясь не спешить, унять нервную дрожь и взволнованное дыхание, он стал методично выцеливать приближающиеся цели…
Но успел лишь несколько раз взвести курок, заставляя послушный барабан подставлять бойку, отходящему на расстояние удара, очередную камору, и нажать на спуск, высвобождая накопленную пружиной энергию и принуждая твёрдую сталь устремляться вперёд, сминая латунь гильзы, тем самым воспламеняя гремучую ртуть, а вслед за нею — и порох, который, силой расширяющихся газов, выталкивал из ствола пули, со свистом вспарывающие воздух и уносящиеся куда-то вдаль. В очередной раз повторить простую последовательность движений, заставляющую срабатывать этот одновременно сложный и простой механизм, машинисту не дал кусок свинца. Проломив кости черепа и перемешав их осколки с клетками мозга, он заставил навсегда застыть в последний раз удивлённо моргнувшие глаза.