– Кто это? Не видишь?
– Нет, не могу разглядеть… Далеко. Даже не понимаю, наш это, или нет.
– Попробуй-ка, сходи навстречу… Я прикрою, если что.
– Бери мою винтовку. Она бьёт дальше. Всё, я пошёл…
Осторожно, стараясь не подставляться, держа наготове непривычно лёгкую и маленькую винтовку, взятую у Лиз взамен своей, Холд начал двигаться в сторону таинственной фигуры. Когда они ещё немного сблизились – он понял, что это Август, явно раненый и передвигающийся из последних сил. Отбросив уже всякую осторожность, он кинулся навстречу, чтобы помочь – и поплатился за это: скакнувшее в его сторону револьверное дуло и крик "Стой!" заставили резко затормозить.
– В чём дело?
– Ни в чём. Нервничаю, когда на меня так бросаются.
– Тебе тяжело идти, я вижу, ты ранен. Просто хотел помочь.
– Я не похож на человека, который может сам о себе позаботиться?
– Ладно, проехали. Что случилось? Где остальные?
– Где-где. Нету их больше. И я сейчас откинусь… Так что, иди сюда, и слушай внимательно, – Август всё же опустил оружие, и вдруг обессиленно осел на землю. Струйки пота, стекавшие по лицу, и лихорадочный блеск в глазах выдавали его не очень хорошее физическое состояние.
– Мне кажется, тебе всё же нужна помощь. Как минимум, медицинская.
– Таких специалистов, которые смогли бы меня подлатать, тут всё равно нет. Так что – расслабься. Ничего страшного, мне не впервой погибать. Это не так уж и страшно, – рейнджер усмехнулся. – Единственное, хотелось бы, всё-таки, чтобы эта моя последняя прогулка была не совсем бесполезной. Поэтому, хватит лирики, слушай сюда…
– Весь внимание.
– Там была засада. Они специально нас заманили, и перестреляли, как кроликов. Вот уж никогда бы не подумал, что эти твари способны на такое… А ещё, они каким-то образом снюхались с индейцами, слухи не врут. Не знаю уж, чем Дикий смог их купить, но мне показалось, что я слышал словосочетание "белый вождь" на ихнем языке… Ну да не суть. Моё время кончается, а я должен передать ещё последнюю волю Капитана. Он приказывает вам скакать скорее к лагерю, обратно, и предупредить оставшихся об опасности. Бросайте стадо, не жадничайте – всё равно не сможете его без нас довести – и отправляйтесь в форт. С Диким так просто не справишься теперь, нужна поддержка военных. Дай воды, а?
Холд протянул фляжку. Оглянулся на шорох – это Лиз подбежала к ним: видимо, поняв, что мужчины разговаривают без её участия и вообще не спешат идти к ней, женщина не выдержала и решила узнать, в чём дело.
– Чёрт возьми, Август, что случилось? Только не говори, что ты нас покидаешь…
– Да, малышка, – рейнджер оторвался от горлышка, пролив воду себе на грудь, и грустно улыбнулся. – К сожалению, мой путь подходит к концу. Но ничего, ещё встретимся… Конечно, я буду уже другой, но ты напомнишь мне всё…
Женщина присела перед ним на корточки, обняв его голову руками и поглаживая волосы.
– Как приятно… Если бы не боль от этих чёртовых стрел, я был бы сейчас самым счастливым человеком на свете. Ладно, всё. Вы меня слышали, ступайте. Не хочу, чтобы кто-то видел, как умираю.
– Но…
– Никаких "но". Считайте это моей последней волей. Прощайте. Удачно добраться.
Немного пришибленные кончиной Августа, они вернулись к лошадям. Те спокойно ходили и выискивали изредка попадающиеся в почве вкрапления голубых минералов. Им не было дела ни до стрельбы, ни до гибели владельцев – механически-кибернетические создания хоть и были наделены некоторой необходимой разумностью, но она была довольно строго ограничена. Некоторые ситуации и внешние факторы роботами просто не обрабатывались, они делали вид, что их нету. Кроме того, на определённые действия стояли строжайшие запреты – так, например, эти существа ни за что не могли причинить вреда человеку, как они это понимали – лягнув копытом, или врезавшись своею не такой уж и лёгкой тушкой на всём скаку, или любым другим способом, подразумевающим прямое воздействие. С другой стороны, излюбленный жителями прерий способ казни преступников через повешение – с сажанием верхом под каким-нибудь деревом, привязыванием за шею к ветке, и последующей стимуляцией движения того, на чём осуждённый сидел, посредством электромагнитных шпор – проходил на ура. Ну и излюбленный приём диких мустангов – скинуть седока на землю – иногда мог закончиться весьма плачевно…
Лиз быстро оседлала свою кобылку, закинула наверх свёрнутое одеяло и седельные сумки, закрепила всё это, устроила винтовку в чехле и уселась верхом, в ожидании уставившись на своего спутника. Тот тоже проделал все эти действия, но стоял в задумчивости, почему-то не запрыгивая в седло.
– В чём дело, Холд? Поехали! Время дорого! Боюсь, что мы уже безбожно отстаём…
– Погоди. Мы же не бросим их здесь?
– Коней? А как ты их возьмёшь, они же не на нас настроены! Их объезжать надо, каждую… Это чёрт знает сколько времени.
– Вот и я про то. Объезжать… – медленно, будто всё ещё пребывая в задумчивости, он подошёл к одной из лошадей, запрыгнул на неё. Та попробовала взбрыкнуть, но вдруг успокоилась, а Холд соскочил на землю и пошёл к следующей… Через какое-то время он повторил ритуал со всеми ездовыми роботами, и вернулся к своему скакуну, ловко взобравшись на него.
– Я не верю своим глазам… В первый раз вижу подобное. Как? Как ты сделал это?
– Не спрашивай. Я их просто чувствую…
– Чувствуешь? Знаешь, у меня снова мысли начинают появляться, а не тень ли ты…
– Ну а даже если бы я и оказался ею, что тогда? Ты застрелила бы меня, или отправилась сообщать в тот самый отдел, который тут этим заведует?
– Не знаю… Наверное, сделала бы вид, что всё нормально, и донесла бы куда надо.
– А, замечательная гражданская позиция! Уважаю. Ладно, хватит болтовни – поехали. Лошади пойдут за нами.
– Ты ещё и на расстоянии можешь ими управлять?…
– Да нет, просто дал установку, следовать за собой. Видишь, уже подбираются…
– Знаешь, ты меня не перестаёшь удивлять. Боюсь предположить, что там следующее выкинешь…
– Да ничего страшного. Просто превращусь как-нибудь в гадкого монстра с щупальцами, и проучу тебя, как тенями обзываться… А то, знаешь ли, так как-нибудь назовёшь человека свиньёй – а он после этого хрюкать начнёт. Ведь слова имеют некоторую силу, уж не знаю, на подсознание или ещё как влияют – но это действует.
– На под что они действуют? Опять непонятно говоришь, запутать меня пытаешься… И успокойся, всё, не обзываюсь я больше. Не хочу с монстром вдвоём несколько дней по глуши скакать. А то, мало ли что ему в его щупальца взбредёт…
– Вот то-то же. Рад, что ты наконец вняла доводам разума. Теперь могу быть спокоен и не превращусь ни во что. Только, сначала объясни мне пожалуйста ещё пару вещей.
– Опять? Да когда ты уже угомонишься-то?…
– Ну вот такой я, придётся тебе принять это как есть…
– Да я уже смирилась. Давай, жги, что там у тебя ещё…
– Мне не дают покоя слова Августа. Вернее, две его фразы. Первая – про то, что вы ещё встретитесь, но он будет другой. Вторая – про стрелы. Что за стрелы, какие стрелы? У него внешне только какие-то ранения были, на пулевые не похожие, но что-то такое, близкое…
– Нда-а-а уж. И опять – откуда ты такой свалился, а?
– Дык оттуда, где этих, с щупальцами раздают. Ты главное не думай об этом, и просто ответь, ладно?
– Отвечу, чего уж там… Снявши голову, по макияжу не плачут…
– Ни разу не видел тебя накрашенной.
– Да ты вообще меня не знаешь, если по чесноку. Как и я тебя. Что же касается твоих вопросов. Стрелы… Он весь был истыкан стрелами, ты их просто не видел. Ведь индейцы – порождения хаоса, и они используют особое оружие. Их томагавки, луки, копья, щиты – это сгустки энергии, которую можно увидеть, а можно и нет. Поэтому, ты не видел, и я не видела – но Август был истыкан стрелами, как дикобраз. Вообще удивляюсь, как он до нас с такими ранениями добрался. Но это я с конца начала отвечать тебе. А про его слова, что мы ещё встретимся… Ты знаешь вообще про гибель Императора, про её последствия для мира, как это произошло? Нет? Так и знала… Тогда – слушай!