Попасть в эти места иным, легальным путём, было практически невозможно - подобное разрешалось лишь проверенным торговым агентам, лицензированным наёмникам, дорогим куртизанкам, да немногим счастливчикам, по иным причинам получавшим гостевые визы. Двум теням, из которых один являлся жрецом Хаоса, да ещё и при цельной ученице, подобное не светило никогда - тем более, если вспомнить ещё и про то, на каком корабле они бы прибыли.
Когда бушевавший снаружи ливень стих и перестало громыхать, пассажиры «Касатки», соскучившиеся за время довольно долгого перелёта по твёрдой земле и живой природе, собрались в распахнутой настежь шлюзовой камере, с наслаждением наблюдая за разгулом стихии. В это же время Руслан, надев на себя старый драный плащ, да захватив лишь небольшой штопаный мешок и старый сучковатый посох, спустился вниз и пошёл прочь, в сопровождении Центуриона. Все возмущения остальных и попытки уговорить его не ходить в одиночку - особенно активные со стороны Ивы, которая так и порывалась пойти вслед за своим учителем - были пресечены на корню. По словам жреца, то, что он собирался сделать, было только его делом, и он не хотел ввязывать кого-то ещё, как и отвлекаться на то, чтобы вытаскивать спутников из передряг и спасать от напастей, рискуя при этом некоторых потерять навсегда. Ведь, конечно, находиться на поверхности этой довольно дикой планеты было опасно.
Ива, словно собака, хозяин которой уходит из дома, оставляя её одну, долго стояла и смотрела вслед удаляющейся сгорбленной фигуре, сопровождаемой роботом, растаявшим в зыбком мареве активной маскировки. Будто почувствовав взгляд, старик обернулся и помахал рукой. Но после этого решительно отвернулся и продолжил путь, вскоре исчезнув между деревьев.
Slice FFA157D60012CEEС
Толстое бревно, поваленное поперёк дороги. Конечно же, когда бедно одетый старик доковылял до него, из кустов появились косматые, тщедушные, но весьма решительно настроенные оборванцы - один с вилами, у которых были поломаны два зубца, другой - поигрывая сучковатой дубинкой.
- Эй! Гони, что там у тебя есть, в мешке, - тот, что был ближе, свирепо осклабился ртом, в котором отсутствовала добрая половина зубов.
- Там ничего нету.
- Это уже нам решать, что там есть, а чего нету! Давай сюда!
- Ну, держите...
Разбойник сделал несколько шагов навстречу. Но не дошёл - вдруг что-то едва заметно мелькнуло, и отделённая от тела голова джентльмена удачи отлетела в сторону. Товарищ его остался стоять, остолбенев - видимо, не понимая, что происходит. Он так и продолжал пребывать в ступоре, пока прямо перед ним не появился, будто из ниоткуда, огромный человекоподобный робот, вида весьма ужасного. Лезвие, очевидно очень острое и смертоносное, всё ещё покрытое горячей кровью щербатого, застыло у самой глотки мужичка. Вот после этого тот, наконец, и осознал всё, задрожав мелким бесом.
- Что-то твой коллега не стал брать мой мешок... Может, ты хочешь?
- Нет-нет, сэр, помилуйте, сэр, не губите, сэр!.. Всё, что хотите, отдам!.. Сэр!
- Да что ты мне можешь дать?.. И никакой я не сэр, не надо обзываться.
- Всё отдам! Всё, всё как есть, сэр... Не сэр!
- Нет у тебя ничего интересного. Хотя... Кое-чем ты, пожалуй, всё же можешь помочь. Случаем не знаешь, где искать Оракула?..
- Оракула?.. - глаза разбойника ещё больше округлились - хотя, казалось, куда сильнее.
- Да, Оракула.
- Эта богомерзкая тварь... Откуда мне знать...
- Что ж, тогда придётся твоей буйной головушке отделиться от шеи, и прилечь на землю отдохнуть, рядом вон с той... - старик кивнул на валяющуюся безобразным обрубком верхнюю оконечность тела щербатого.
- Нет-нет-нет! Я всё расскажу! Только я не знаю... Про Оракула у драконов надо спрашивать! Они знают! Только, кто из них говорить будет...
- Где их найти-то можно?
- Вроде, там, в холмах, видели...
Slice FFA157D60012CEEE
Несмотря на ночь, лесистые холмы были освещены светом нескольких лун. Одна, белая и круглая, висела в зените. Другая, красная, чуть приплюснутая, едва приподнялась над далёким горизонтом, и тяжело ползла наверх, стремясь в компанию к своей товарке. Третья, фиолетовая, совсем неправильной формы, довольно быстро бежала по небу по каким-то своим делам, не обращая на других внимания. Даже невооружённым глазом было заметно её движение. Четвёртая в этот период была не видна. Пятая походила просто на очень яркую звезду.
Многочисленные разноцветные тени, отбрасываемые деревьями, причудливо накладывались друг на друга и будто оживали, когда ветер начинал ласково играть кронами. Шелест листьев, крики диковинных ночных птиц, какой-то лай и завывания - всё говорило о том, что дикий огромный лес живёт, несмотря позднее время. Хищники охотились, их жертвы спасались... А в усеянном щедрыми россыпями звёзд тёмно-сиреневом небе, недоступные для всех тех, кто умеет ходить только по земле, исполняли брачный танец два молодых дракона.
Их огромные, но обладающие каким-то неуловимым изяществом и красотой туши вились друг вокруг друга, закручивая спирали. Они то взмывали вверх, то падали вниз. Чешуйки шкур блестели, отражая звёздный и лунный свет, глаза и белоснежные зубы ярко сияли. В порыве возбуждения один из драконов, видимо, самец, изверг из пасти столб пламени, породивший множество красочных отсветов. Рёв второго, вернее, второй, разнёсся на многие километры вокруг - самка оценила размер струи своего избранника, и одобрила его слегка хвастливый поступок. Романтический вечер явно стремился к устраивающей обоих развязке.
Но рисунок полёта властелинов небес вдруг резко изменился, они круто изменили курс. Больше не красуясь друг перед другом, не стремясь поразить трюками и кульбитами, драконы теперь летели прямо, словно наведённые на цель ракеты. Что же могло так сильно заинтересовать их, настолько, чтобы отвлечь от одного из самых волнующих в жизни каждого живого существа событий?..
Там, куда они устремились, на поляне, у тихо потрескивающего и плюющегося искрами костра, сидел один лишь одинокий старик, даже не смотревший в небо и не видевший стремительно приближающуюся к нему крылатую смерть.
Slice FFA157D60012CDB0
Он сохранил осколок алтаря, несмотря на нежелание обращаться за помощью. Всё-таки, не то положение, чтобы разбрасываться возможностями - пусть даже и такими сомнительными. Сберечь зловещий артефакт оказалось не так уж сложно, это стало ясно после того, как его нового владельца убили прямо с этим камнем в сжатом кулаке. Тогда, сначала, появилось даже какое-то облегчение, будто удалось освободиться от ценной, но очень опасной ноши, от постоянно подтачивающего душу соблазна. Но не тут-то было. После «воскрешения» подарок Бога Хаоса оказался всё там же, в ладони. А остальные, по всей видимости, даже не видели его.
Но толку от этого было мало. Обращаться за помощью к Богу Хаоса значило отдаться в полное распоряжение этому своевольному существу, делать что по понятным причинам не хотелось. Оставалось только стиснув зубы терпеть, до последнего надеясь, что получится выпутаться самому, и стараться изо всех сил искать возможность вызволения...
Всё, что происходило после свержения Мефисто, очень сильно напомнило пережитое ранее - фактически, от смены хозяина мало что изменилось. Сначала оборотни вдоволь наигрались с пленниками, теша неизбывную жажду крови и зверский голод. Любимой забавой тварей оказались загонные охоты, которые всегда оканчивалось одинаково - жестокими расправами. Затем, когда перевёртышам это надоело, от невольников решили избавиться, и их погнали по прерии, на продажу. Долгие дни пути под палящим солнцем, затем опять скрипучая баржа, космопорт, темнота трюма... Конечно, мысли о побеге не покидали его всё это время, но случая осуществить желаемое не предоставлялось. Надежда неуловимо таяла. Хотя, Холд не давал ей окончательно погаснуть, продолжая делать то, что требовали, и, склонив голову, изображая покорность судьбе.
Перед погрузкой в корабль контрабандистов - ведь вывозить людей с Новой Америки легально было нельзя, как-никак это были работники, напрямую влияющие на благосостояние планеты - их смешали с собратьями по несчастью, уже давно ожидающими своей участи. Те сидели и лежали прямо на голой земле, скользя взглядами по окружающему, в основном, с безразличием и апатией, иногда - со страхом, и совсем редко - со всё ещё сохранёнными злобой и ненавистью в глазах.