Я смотрю на него и тихо выдыхаю.
— Анализ делается долго обычно.
— Есть экспресс-тесты. Буквально под вечер можно узнать свой статус. Я уже собираюсь, — он выключает видеосвязь. — Пожалуйста, выходи и иди к ближайшей клинике.
— Около меня, в трех домах после остановки, есть «КлиникПлейс», я буду ждать там.
— Я уже вышел, бегу по лестнице. Я молюсь, чтобы с тобой все было хорошо.
— Молитвы не помогут, Каспер, — я усмехаюсь. — Помогли бы контрацептивы.
Я собираю сумку, беру кошелек. Дастин крутится около моих ног, я его поднимаю и прижимаю к себе.
— Ничего, Дастин. Мы проходили через разное дерьмо, пройдем и через это, — я его глажу и опускаю назад. Он муркнул и побежал восвояси.
Каспер заказал такси. Он приехал к клинике чуть позже, чем я подошла. Его лицо, всегда молодое и свежее, пылало красными разводами от слез, а глаза, радостные и полные счастья, были омрачены самым худшим исходом всей его небольшой жизни. Подойдя, он обнял меня и потер спину, мол «все будет хорошо». Я хотела бы начать верить в то, что секс без презерватива с вич-позитивным правда может быть безопасен и мне нечего бояться, но одной из первых лекций нашего агента в Доме была лекция о контрацепции и хитрых клиентах, которые хотели избежать этого.
Множество мыслей, укутавшись сомнениями, томились в голове. Одни мысли рассуждали о том, кто кого заразил, а другие перечисляли все то немыслимое количество партнеров, с кем я спала без защиты. Я отказывалась думать и о том, и о другом.
— Нилу, — мы заходим в клинику. — А ты не ела?
— Да, забыла позавтракать, — смеюсь я.
— Это хорошо, — он подтирает нос рукой, подходя к девушке-администратору. — Нам бы на ВИЧ сдать.
— Десять евро, будет готово через неделю.
— А нам бы экспресс-тест сдать.
— Двадцать пять евро, будет готово к вечеру.
— Да, его, — он вытаскивает купюры из кошелька.
Девушка начинает проходить в кабинет. Она зовет за собою Каспера, а тот качает головой.
— Ой, нет-нет, это не меня, — он смотрит на меня и подталкивает вперед. — Это для нее.
Кровь взяли быстро. Также быстро мы оказались у меня дома.
Вечерело.
— Это полный пиздец, — выпивая третий стакан абсента залпом говорит Каспер. — Мне двадцать два, я учусь на чертового архитектора, вся моя жизнь еще впереди. А какая-то сука, — он выпивает следующий. — лишила меня всего, так еще и заочно может быть заразила человека, который мне очень дорог. Это пиздец, — он взрывается ревом, а после снова начинает плакать.
— Каспер, — я глажу его по спине. — Мне надо кое-что тебе рассказать.
— Что? — он смотрит на меня и наливает себе еще один стакан.
— Я работала в эскорте до того, как познакомилась с тобой.
— Это… Проституткой?
— Да, Каспер, — смеюсь я. — В жизни всякое дерьмо случается. Исход у всех один и тот же, просто прими эту болезнь, как этап. Этап, который ты принял, новая особенность. И живи дальше.
— Но почему ты работала проституткой? — он стучит стаканом по столу. — Тебя били за это?
— Это глупые стандарты, — я улыбаюсь ему. — Я работала из-за того же, из-за чего ты снимался в порно. Нужны были деньги.
— И долго?
— Пять лет.
— Нихрена, — он выпивает еще один стакан. — Тебя там не силой держали?
— Нет, я сама хотела, — я снова смеюсь. Мне приходит смс. По смс мне должны были сообщить мой результат. Я смотрю на потухший экран.
— Включай, блин, Нилу! Не выжидай время, — он, смеясь, отбирает у меня телефон и смотрит смс. Его смех медленно затухает, в комнате начинает появляться тишина. Лишь секундная стрелка часов тикает и напоминает о времени. Каспер смотрит на меня и отдает телефон. Он обнимает меня, крепко-крепко-крепко, не собираясь выпускать. Парень целует мне плечо, а затем, уткнувшись, снова начинает плакать. — Прости меня, Нилу. Я ни за что не хотел, чтобы это случилось с тобой.
Он продолжает держать меня в объятиях. Я держалась, мне казалось, целую вечность. Вечностью застывших пяти минут. Я обнимаю его, по моему лицу катится одна, горькая и сжигающая мою кожу, слеза. Одна слеза, которая обожгла меня всю изнутри. Она была единственной.
Через какое-то время мы поженились. В болезни и здравии, так сказать. В нашем случае, только в болезни, иногда и в здравии. В маленькой церкви, где-то в пригороде, нас расписали, и мы поклялись любить друг друга и быть верными до самой смерти. На нем была клетчатая рубашка, а на мне платье в ромашку. Любовь, такая незаметная, подкралась ко мне. Я влюбилась в Каспера. Мы записались добровольцами в клиники, чтобы на нас тестировали новые препараты. Каспер откуда-то притащил буклет из социальной поддержки ВИЧ-позитивных. Мы записались в группу поддержки ВИЧ-зараженных и ходили туда по пятницам и воскресеньям первой и третьей недели каждого месяца. Люди рассказывали там свои истории, нет, не о сексе. О семье, любви, жизни. Люди заводили детей, будучи ВИЧ-позитивными. Деткам повезло, они, всегда, были ВИЧ-
отрицательны. Там почти не говорили о сексе или наркотиках. Лишь иногда, когда мы отвлекались от позитивного общения с друг другом, когда вспоминали, что рядом с нами, крепко взявшись за руку, идет болезнь.
Каждую пятницу активистка Мэри и ее муж говорили одну и ту же речь, для новеньких. Скрип за скрипом, дверь раскрывалась, и приходили новые люди. Молодые девушки, старики, мужчины со строгими портфелями и женщины в мехе и кожаных сапогах. Всех нас объединяла мерзкая правда, которую мы никогда не озвучивали.
Как-то дверь скрипнула, и на стул в противоположном конце ряда кто-то сел. Каспер крепко сжимал мою руку, изредка поднимал ее для того, чтобы поцеловать. Я обернулась посмотреть, кто же там сидел.
Взрослый мужчина сидел, положив ногу на ногу, рядом с ним стоял темно-зеленый рюкзак. сидел, положив ногу на ногу, рядом с ним стоял темно-зеленый рюкзак. На его носу смешным образом держались очки, да и весь мужской образ портила его футболка с динозавром под пиджаком. Он заметил, что я на него смотрю и обернулся.
На меня смотрел Ангус. Мой первый и последний клиент, с которым я занималась сексом без презерватива. Он быстро отвел взгляд в сторону, раздраженно и нервно. А я еще крепче сжала руку Касперу, понимая, что он никогда не был виноват во всей этой участи, свалившейся на нас.
Ангус не вытерпел и ушел, не дождавшись пончиков и кофе. Каспер молча обнимал меня, целовал в лоб и нос.
— Каспер? — я улыбаюсь ему.
— Что такое, Нил?
— Только здесь и сейчас я хочу тебе кое-что сказать, — я тянусь и целую его. Мои руки обвивают его шею. — Ты — мой спасательный круг. Я почти утонула, но сейчас я живу так, как никогда бы и представить себе не могла.
— Хорошо, Нилу, — он еще раз целует меня в лоб.
— Я люблю тебя, Каспер.
— Я всегда это знал.
В любви и ненависти, в огне и пучине темной воды, важно найти того, кто будет рядом в самую трудную минуту. Каспер, мой хороший, молодой, несмышленый Каспер, оказался моей непробиваемой спиной, моим спасательным кругом. Лишь Каспер смог меня вытащить из дерьма, что творилось. И лишь Каспера я полюбила так сильно и нежно, что была готова даже выйти замуж.
Каспер и я, мы… Мы решились на отвественный шаг, когда он закончил университет. Мы сдали кучу анализов, надеялись на чудо. И чудо появилось. Милое маленькое чудо лежит и сопит рядом со мной, требует из еды только самое сладкое и бегает с таким топотом, что я молюсь, чтобы к нам не пришли соседи. Джойс Уайл теперь бегает по нашей общей квартире и терроризирует Дастина. А мы с Каспером никогда не вспоминаем, что было до всего этого. Мы приняли и прошли все старые и новый этапы нашей жизни вместе. И сейчас я ни о чем не жалею.