Кроме немецких и польских газет, газет на идише, почтальон привозил и газеты на иврите. Когда-то в Шибуше было довольно много подписчиков на последние, теперь же в город доставлялось всего два экземпляра газеты на иврите — один для Сионистского общества, другой для молодого человека, писавшего стихи на священном языке. Одному Богу известно, что внушило шибушскому юноше любовь к ивриту. Неужели он считал, что это выигрышный билет, который обеспечит ему богатство и славу?
Времена изменились. Веками евреи любили язык предков и берегли его, как драгоценность в своей короне. Не один Йона Тойбер, но и Себастьян Монтаг, самый замечательный гражданин города, в молодости написал статью на иврите. Он до сих пор расплывается в улыбке, вспоминая эту статью в журнале «А-магид», название которой представляло собой цитату из пророка Ишайи: «На Его великодушии человек держится». Но кто из молодых знает сейчас иврит? Ведь нынче все, как сионисты, так и социалисты, изучают только то, что может принести практическую пользу.
Популярность сионизма возрастала. Тем не менее со стороны Себастьяна Монтага не было тактической ошибкой цепляться за свои универсалистские взгляды: даже если предположить, что лет через пятьдесят или сто появятся сионистские политические деятели, столь же значительные, как он сам (один из которых, несомненно, будет его вторым или третьим перевоплощением), — обеспечивает ли сионизм простор его талантам на данном этапе? Эти соображения не мешали ему вести дружбу с сионистами, пить с их лидерами кармельское вино, доставленное из Палестины, шутить с ними, рассказывать им анекдоты, с которыми не сравниться их собственным, поскольку анекдоты Монтага были пронизаны еврейской ученостью и произносились звонким голосом. Себастьян был так музыкален, что иногда выступал в роли кантора в Большой синагоге, и это, как поговаривали в Шибуше, тешило его тщеславие даже больше, чем все его «небахлах». Короче говоря, если Себастьяну и было кого бояться, то скорее социалистов, чем сионистов.
Маленький и живой, как эльф, гладко выбритый д-р Кнабенгут носился по городу, организуя рабочих. После того как его подержали под арестом за распространение нелегальной пропаганды, он преисполнился отчаянной дерзости. Однажды, наткнувшись на Себастьяна Монтага, он сказал ему:
— В Шибуше есть два человека, по которым тюрьма плачет, — я и вы. Единственная разница между нами в том, что меня следует посадить за стремление сделать мир лучше, вас же — за жульничество в картах.
Кнабенгут не щадил никого в Шибуше. Зажиточных он бил весьма ощутимо, а бедных — нежно и ласково. Заканчивая свои субботние лекции в клубе социалистов, он любил пройтись по городу в сопровождении своих последователей, которые не сводили с него глаз. Его собственные глаза тем временем все подмечали, потому что, глядя одним на свою свиту, он другим смотрел во все стороны. Порой, увидев интересную девушку, шедшую в одиночестве, он покидал своих учеников и присоединялся к ней. Кому-то могло показаться, что это его последовательница, поскольку она была горничной, а значит, пролетаркой. Однако, если бы кто-то действительно так подумал, он ошибся бы.
…Гиршл смотрел перед собой, прервав на полуслове оживленный разговор с Миной. Прошло шесть месяцев с тех пор, как он в последний раз видел Блюму, — и вот она перед ним! Мина тоже, хотя у нее не было привычки обращать внимание на незнакомых людей, остановилась, чтобы посмотреть на девушку, которая шла в сопровождении д-ра Кнабенгута. Ей хотелось спросить, кто эта девушка, но губы ее дрожали, и она не могла произнести ни слова.
Гиршл стоял как вкопанный, будто ангел махнул перед его глазами своей волшебной палочкой. Так мужчина, который долго не видел любимую женщину и мечтал о встрече с ней, увидев ее, воспринимает это как видение или сон.
Софья Гильденхорн, присоединившаяся к совершавшим прогулку Гиршлу и Мине, тоже обратила внимание на Блюму с Кнабенгутом. Находясь в своем обычном состоянии, Софья не преминула бы прокомментировать увиденное, но сегодня она чувствовала себя очень скверно. Что могло привести ее в такое подавленное состояние? В последнее время она не могла решить, что хуже — одиночество, когда мужа нет в Шибуше, или этот кавардак, возникавший с его появлением дома. У кого хватит сил переходить от одной крайности к другой? Мина делала все, что было в ее силах, для своей бывшей советчицы, которая теперь сама нуждалась в такой помощи. Софья проводила много времени в ее доме — она уже не боялась помешать новобрачным, ведь Гиршл и Мина были женаты больше года. Правда, она уже больше не сообщала подруге городские новости, от которых у той широко раскрывались глаза. Все, что ей было нужно, — это побыть с ребенком Мины. Хотя Отец Небесный не дал ей собственного ребенка, Он по крайней мере дал ребенка ее лучшей подруге, так что она могла играть с ним и отводить тем самым свою душу.