Мы прибыли после ланча и застали Лизу за работой — она загружала тачку камнями из большой кучи возле сарая. Сама клумба находилась посреди двора, в солнечном месте, между двумя высокими черемухами. Она была круглой, посередине стояла ванночка для птиц. Джейк объяснил, что Лиза собиралась построить из маленьких камней стену, может быть, в фут вышиной, а большие разложить по клумбе, аккуратно разместив среди цветов и тем самым создав ощущение, будто внутри правильной окружности заключен кусочек дикой природы.
Лиза была одета в желтую свободную блузку с короткими рукавами, джинсы и теннисные туфли, на руках — испачканные землей садовые перчатки. Стояла жара, и ее блузка липла к бокам и спине. Мы пришли со стороны реки, пройдя через калитку в задней изгороди. Она возилась с камнями и не заметила нас, пока Джейк не обежал ее вокруг, так что она его увидела. Лиза хлопнула в ладоши, словно ребенок, обрадованный новой игрушкой, и сделала Джейку какой-то знак, а он сделал ей какой-то знак в ответ и сказал:
— Фрэнк тоже пришел.
Он показал в мою сторону, она обернулась, и хотя не просияла, как при виде Джейка, тем не менее она была мне рада.
— Спасибо, Фрэнк, — пробубнила она.
Мы приступили к работе. Главной задачей было переместить камни из кучи к цветнику, на расстояние тридцати ярдов. Этим занимались мы с Джейком, а Лиза тем временем сооружала стену. Мы наполняли тачку только наполовину, иначе взять и перевезти ее через двор было невозможно. Под тенью черемух мы в беспорядке сваливали камни вдоль границы цветника. Лиза тщательно подбирала один к другому, складывала их вместе и скрепляла цементным раствором из ведерка.
Работали мы допоздна. Ближе к концу я услышал, как из окна доносятся звуки музыки, в которой я узнал Рахманинова, и увидел, как Эмиль Брандт вышел на веранду и сел в качалку. Я решил, что он поставил пластинку на стереопроигрывателе или ленту на катушечном магнитофоне. Вскоре стена была готова. Мы с Джейком вспотели, точно парочка вьючных мулов. Лиза отложила шпатель, стянула садовые перчатки и спросила:
— Пить?
— Да, — в один голос ответили мы с Джейком.
Она улыбнулась и сделала Джейку знак, который он отлично понял. Когда она развернулась и ушла, Джейк сказал:
— Она хочет, чтобы мы пошли в сарай и взяли лом. Нам нужно перекатить большие камни, которые она хочет разложить среди цветов.
— Я принесу, — предложил я.
Дверь в сарай была открыта, и я вошел внутрь. Солнце светило мне в спину. В сарае пахло сырой землей и еще чем-то техническим, вроде смазочной жидкости. Лиза хорошо организовала это небольшое пространство. Цветочные горшки и горшечная земля находились в дальнем углу. Садовые инструменты — грабли, тяпка, косилка, ножницы, совок, лопата, кирка, гребок — аккуратно висели на крючках или гвоздях, которые были вбиты в два толстых бревна, горизонтально расположенных вдоль стены посередине между полом и потолком. Справа находился узкий верстак с тисками, а над ним — панель с отверстиями, на которой висели ручные инструменты — молоток, отвертки, напильники, гаечные ключи, стамески. Под верстаком был темно-желтый шкафчик с полудюжиной ящиков, вручную расписанных цветами. В одном углу сарая стоял заступ, а рядом на двух гвоздях висел небольшой ломик. Этот ломик я помнил хорошо. С того самого летнего дня, когда я, не подумав, дотронулся до "Лизы, а она пришла в ярость. И быть бы мне мертвым, если бы я не сумел увернуться от ее могучих взмахов. Я потянулся за ломиком, но, снимая его со стены, порезал палец о шляпку одного из гвоздей. Порез был неопасным, но пошла кровь, а руки у меня были грязные. Я отдал ломик Джейку и показал ему рану.
— В одном из ящиков Лиза держит аптечку, — сказал он. — Но я не знаю, в котором.
Я подошел к темно-желтому шкафчику и принялся наугад открывать ящики. В них лежали большей частью гвозди, шурупы и шайбы. Но когда я открыл средний, мне на глаза попалось кое-что еще. Среди болтов и гаек лежали изящные золотые часики и жемчужная заколка.
Джейк растянулся на траве. Когда я подошел, он взглянул мне в лицо и приподнялся.
— Что случилось?
Я протянул ему руки, перепачканные грязью и кровью.
Джейк увидел в моих ладонях скромные драгоценности, пропавшие вместе с Ариэлью. Его глаза поползли вверх, встретились с моими, и я прочел в них нечто, заставившее меня похолодеть.
— Ты знал, — сказал я.
— Нет, — ответил он. — Не наверняка.
Он взглянул в сторону дома, где на веранде, в такт Рахманинову, словно метроном, раскачивался в качалке Эмиль Брандт. Я наклонился к брату.