В особенности когда рядом были женщины, отчаянно хотевшие ребенка.
– Я не могу взяться за дело твоей племянницы, – тихо произнесла Элли. – Я окажу ей плохую услугу.
– Хотя бы пообещай, что подумаешь об этом.
– Я не стану об этом думать. И постараюсь забыть, что ты просила об этом.
Элли вышла из кухни, пробиваясь сквозь разочарование Леды.
Большое тело Сэмюэла заполнило дверной проем палаты, напомнив Кэти, как она иногда, стоя рядом с ним в открытом поле, чувствовала себя в гуще толпы.
– Входи, – робко улыбнулась Кэти.
Он подошел к кровати, теребя в руках соломенную шляпу. Потом нагнул голову, и его щеки запылали ярким румянцем.
– Как ты?
– Хорошо, – ответила Кэти.
Она закусила губу, когда Сэмюэл придвинул стул и сел рядом с ней:
– Где твоя мама?
– Уехала домой. Тетя Леда вызвала ей такси, поскольку маме показалось неправильным ехать в ее машине.
Сэмюэл понимающе кивнул. Служба такси амишей, управляемая местными меннонитами, возила «простых людей» на большие расстояния или на автомагистралях, где багги не могли ездить. Что до поездок в машине Леды – что ж, он и это понимал. Леда была «в опале», и ему тоже было бы неловко ехать в ее автомобиле.
– Как… как там дома?
– Много дел, – тщательно подбирая слова, ответил Сэмюэл. – Сегодня мы сделали третий покос. – Поколебавшись, он добавил: – Полицейские все еще шныряют вокруг.
Он уставился на маленький розовый кулачок Кэти, лежащий поверх одеяла. Осторожно зажав в ладонях, Сэмюэл медленно поднес его к своей щеке.
Кэти погладила его по щеке, и Сэмюэл растаял от ласки. С сияющими глазами она открыла рот, чтобы заговорить, но Сэмюэл приложил палец к ее губам:
– Ш-ш-ш! Не сейчас.
– Но ты, наверное, что-то слышал, – прошептала Кэти. – Я хочу…
– Я не слушаю, что говорят вокруг. Я слушаю только то, что хочешь сказать ты.
Кэти сглотнула:
– Сэмюэл, я не рожала ребенка.
Он смотрел на нее какое-то время, потом сжал ее руку:
– Ну хорошо.
Кэти вскинула на него глаза:
– Ты веришь мне?
Сэмюэл разгладил одеяло у нее в ногах, подоткнув его, как ребенку. Потом уставился на сияющий водопад ее волос, понимая, что с самого детства не видел ее волосы распущенными и такими блестящими.
– Придется поверить, – ответил он.
Вышло так, что епископ церковного прихода Элама Фишера оказался его кузеном. Старый Эфрам Стольцфус был неотъемлемой частью повседневной жизни. Даже будучи лидером конгрегации, он отличался чрезвычайной доступностью: останавливал багги на обочине, чтобы с кем-нибудь поболтать, или соскакивал с плуга посреди поля, чтобы внести предложение. Когда в начале того дня Элам рассказал ему о происшествии на ферме, епископ внимательно выслушал кузена и сказал, что ему нужно поговорить с некоторыми другими людьми. Элам предположил, что Эфрам имеет в виду дьякона церковного прихода или двоих священников, но епископ покачал головой:
– Бизнесмены. Они знают, как работает американская полиция.
Багги епископа Эфрама подъехал к их дому сразу после ужина, когда Сара убирала со стола. Элам и Аарон обменялись взглядами и вышли встречать гостя.
– Эфрам, – привязав лошадь и поздоровавшись с гостем за руку, произнес Аарон.
– Аарон. Как себя чувствует Кэти?
Аарон немного напрягся:
– Мне сказали, с ней все будет хорошо.
– Ты не ездил в больницу?
– Нет. – Аарон отвернулся.
Епископ наклонил голову, и его белая борода озарилась лучами заходящего солнца.
– Пройдемся немного?
Трое мужчин направились к огороду Сары. Элам опустился на каменную скамью, жестом приглашая Эфрама последовать его примеру. Однако епископ покачал головой и устремил взгляд поверх высоких кустов томатов и вьющихся стеблей бобов, вокруг которых плясало облачко светлячков. Они искрились и кувыркались, как брошенная кем-то пригоршня звезд.
– Помню, как однажды много лет назад я наблюдал здесь за Джейкобом и Кэти, которые ловили светлячков и сажали их в банку. – Эфрам рассмеялся. – Джейкоб сказал, что мастерит амишский фонарь. Слышно что-нибудь от Джейкоба?
– Нет, и меня это устраивает, – тихо произнес Аарон.
– Аарон, его отлучили от Церкви, – покачал головой Эфрам, – а не вычеркнули из твоей жизни.