Высокий оперативник лишь хмуро покачал головой и стал осматриваться.
В доме пахло свежей выпечкой, из дальней комнаты лилась тихая музыка, прихожая была ярко освещена и Костя обратил внимание на зеленую пальму в углу. Уютно. Правда, оперативник сразу почувствовал, что "грязь" здесь есть. В воздухе висели знакомые за годы работы безысходность и тоска.
Напарники прошли по коридору в комнату, откуда доносились звуки песни и женский голос. Свет здесь был притушен, в углу в камине плясало пламя, а на полу, на светлом пушистом ковре сидела заплаканная женщина. И рядом с ней – "грязь". Костя проверил показания на биобраслете. Да, всё верно. Они приехали не зря.
"Грязи" было на вид лет семь-восемь. Русые волосы, собранные над ушами в два хвостика, неестественно бледная кожа, ввалившиеся глаза и пухлые губы, слегка посиневшие у краев.
Костя отбросил ненужные подробности. Это "грязь". Её необходимо вычистить.
Он подал сигнал напарнику. Максим осторожно обошёл женщину и присел около "грязи".
– Ей не будет больно? – всхлипнув, спросила хозяйка дома. – Она ещё совсем маленькая…
– Она уже давно ничего не чувствует, – сказал Костя. – Это оболочка. Ваша дочь мертва, я понимаю, что вам тяжело, но так лучше…
По сигналу Максим разрядил шокер в шею "грязи". "Грязь" забилась в конвульсиях, приоткрыла рот и упала на бок. Женщина залилась плачем.
Максим подхватил детское тело и немного неуверенно, как всегда, когда шёл первым, направился к выходу. Костя проверил показания биобраслета. Другой "грязи" в доме не было. Удовлетворённый, высокий оперативник пошёл за напарником.
– Ребята! – крикнул им вслед хозяин дома. – Может, договоримся как-то? Ну что вам этот ребенок? Она не ест почти ничего, всё время в комнате сидит. Ну, оставьте её, я вас поблагодарю. Сколько вы хотите?
– Нельзя, – не оборачиваясь, бросил Костя. – Правила. Простейшие должны уничтожаться, иначе заполонят всё вокруг.
– Но это же глупость! – негодовал сзади мужчина. – Это же смешно!
Он даже начал принужденно смеяться, словно стараясь показать, насколько это забавно. Смех получился жалким и резал Косте уши.
– Прекратить истерику! – гаркнул оперативник. – Мы можем привлечь вас по статье "укрывание простейших"! Ещё хоть одно слово – и пойдёте под суд!
Эта реплика заставила хозяина дома замолкнуть. Какое-то время Костя и Максим шли в тишине.
– Куда? – спросил Максим, когда они миновали машину.
– Дальше, к лесу, – неопределенно махнул рукой Костя. – Иди за мной, я покажу!
Оперативники пересекли асфальтированную дорогу и вышли в поле. Вязкая от влаги земля противно чавкала под ногами. Максим пронёс "грязь" ещё шагов двадцать, затем по сигналу Кости бросил её на пожухлую траву и поинтересовался:
– Ну что? Здесь?
Костя кивнул, и оперативник отошёл от тела на пару метров. Костя направил раструб огнемёта на вяло пытающуюся подняться "грязь". Она уже приходила в себя, реакция на шокер почти прошла. Пора было действовать.
И Костя поднёс зажигалку к огнемёту и нажал на чёрную кнопку. Сработал пьезоэлемент, вялый лепесток пламени встретился с потоком газа и разросся, превращаясь в огненную струю. В сгустившейся темноте огонь отбрасывал хищные тени на траву и кусты.
Костя вдавил спусковой крючок. Вязкое, жадное пламя вырвалось из оружия, обдав оперативника привычным жаром.
– Не-е-ет! – раздался вопль хозяина дома.
Костя закусил губу и перевёл взгляд наверх – на хмурое осеннее небо, с едва различимой на фоне полыхающей "грязи" тягучей структурой облаков. Краем глаза он заметил, что Максим улыбается.
– Чего смешного? – хмуро спросил высокий оперативник.
– Так забавно, что кто-то считает "грязь" живой, – поделился своими мыслями напарник. В его глазах бесилось пламя. – Простейшие ведь абсолютно бесполезны! Гадят, жрут и ни черта не делают.
– Но кому-то они дороги, – вздохнул Костя. – Всякое бывает в жизни.
– Ты словно защищаешь их, – покачал головой Максим. – Я слышал, в Москве открыли публичный дом с "грязью". Представляешь извращенцев?
– Тут не Москва, – скривился Костя. – Тут "грязь" ведёт себя поприличнее…
Напарники молчали до самого города. Машина катила по трассе. Дворники с неприятным скрипом стирали с лобового стекла осеннюю морось. Фары вырывали из темноты силуэты полуголых деревьев и белые полосы дорожной разметки. Усталость – больше моральная, чем физическая – накатывала на Костю всё больше.
– Ты ведь уже десяток лет на службе, – нарушил тишину Максим. – За каждого так переживаешь что ли?
– Нет, – поморщился Костя и нажал на тормоз – впереди показался красный сигнал светофора. – Как-то тяжело. Не знаю. Простыл я, что ли…