- Так... Я, пожалуй, сумею тебе помочь.
- Ваш институт?.. - Евгения Егоровна как-то сразу и безоговорочно поверила, что Андрей Федорович не шутит.
- Да, наш институт решил проблему - практически. Теперь мы занимаемся сооружением теории.
- Извини, не поняла. Разве так может быть - практическое решение на пустом месте?
- Сколько угодно. Пример первый - рефлексотерапия, то бишь иглоукалывание. Можно проводить операцию на брюшной полости без лекарств, вызывающих сон, - только при помощи иглоаналгезии. Понимает кто-нибудь, в чем тут дело? Уверяю тебя, что нет. Пример второй - лозоходство. Знаешь?
Евгения Егоровна пожала плечами.
- Что-то слышала.
- Вот-вот. Все что-то слышали, что-то видели, как-то использовали, а в чем суть явления, никто не имеет не только выраженного представления, но и тени догадки. Зато масса терминов: биолокационный поиск, радиоэстезия... существуют институты по изучению этого явления, есть школы лозоходцев... но все это ни на шаг не приближает к объяснению феномена. То же самое и у нас. Мы знаем, как отправить неживой или живой объект в прошлое, как вернуть его обратно, - но если бы мы могли хоть что-то в этом понять!
- Но как же вы добились этого... то есть возможности перехода?
- Ох, Женя, это такая цепь случайностей, которая может выпасть один раз в десять миллионов лет. Ошибки расчета, наложенные на ошибки проектирования... небольшие неточности при изготовлении - в общем, строили один аппарат, получили совсем другой.
- Ну хорошо, вы отправляете человека в прошлое. А что происходит при этом с тем, кто уже есть в этом самом прошлом? Их становится двое?
- Нет. В этом как раз закавыка, о которой я вообще думать не хочу, ум за разум заходит, честное слово. Объект, видишь ли, исчезает в настоящем и сливается с самим собой в прошлом. Удвоения не происходит. А при обратном ходе - объект снова возникает здесь, не нарушая структуры прошлого.
- И ты мог бы вернуть меня на тридцать лет назад?!
- Если ты не возражаешь.
Евгения Егоровна рассмеялась счастливо:
- Я не возражаю, Андрей. Я нисколечко не возражаю.
- Но учти, что сначала нужно уладить все на месте, то есть в сегодняшнем дне.
- Тебе могут не разрешить?
- Нет, я о другом. Ты ведь не можешь исчезнуть со службы без объяснений? Значит, тебе надо уволиться, я оформлю тебя к нам в институт. Боюсь только, что зарплата...
- Какая зарплата, Андрей, о чем ты? Я же уйду в прошлое! Андрей Федорович потер ладонью подбородок, промычал что-то неопределенно, помялся, но все-таки решился сказать:
- Видишь ли, Женя, все, кого мы отправляли в прошлое, очень быстро возвращались обратно.
- Почему?
- Предпочитали настоящее, - коротко ответил Андрей Федорович.
- Я не предпочту, - заверила его Евгения Егоровна.
- Ну хорошо, примем как рабочую гипотезу. Дальше - сложности адаптации в прошлом. Ты вернешься туда, вооруженная опытом пятидесяти двух лет жизни. Тебе будет трудно общаться с родными...
- Я детдомовская, Андрей, ты забыл?
- Прости... в самом деле забыл. Значит, с этим все в порядке, хотя, конечно, какой это порядок, если нет родных?.. Ну, остальное мелочи. Инструкции - непосредственно перед переброской. Так что дело за тобой.
- За мной дело не встанет.
...Евгения Егоровна в смутно-обобщенном состоянии дорабатывала последние дни в статистическом бюро. Она и прежде плохо видела настоящее, а теперь уже окончательно погрузилась в прошлое - то самое, вернуться в которое в самом буквальном смысле предстояло ей вскоре. Недоуменные вопросы сотрудников ("С чего это вы, Евгения Егоровна, решили уволиться? Тридцать лет на одном месте, и вдруг срываться неведомо куда?"), уговоры начальства - все проходило мимо, не задевая сознания. Скорей бы, поскорее...
Но вот, крепко прижимая к себе сумочку с трудовой книжкой, Евгения Егоровна вошла в двери Института времени. Андрей Федорович встретил ее у турникета, протянул заготовленный пропуск - и Евгения Егоровна пошла по запутанным коридорам, узеньким крутым лестницам старого здания - навстречу упущенным возможностям. Ей казалось, что в прошлое она ринется прямо сейчас, сию минуту, оно может возникнуть за любым поворотом полутемных коридоров. Но Андрей Федорович сначала привел ее в свой кабинет.
- Формальности, Женечка, прежде всего формальности, - объяснил он. - Вот тебе бумага, пиши заявление о приеме на работу. К сожалению, всех, кто хочет удрать из настоящего, мы оформляем всего-навсего лаборантами...
- Андрей!..
- Ладно, не буду. И - анкета, как полагается. Справку из поликлиники не забыла?
- Не забыла.
Заполнив графы анкеты, Евгения Егоровна протянула лист Андрею Федоровичу и принялась писать заявление. Андрей Федорович, бегло просмотрев написанное, перевел взгляд на одноклассницу, произнес тихо, вслушиваясь:
- Ев-ге-ния Е-го-ровна...
Гремящее сочетание звуков имени заставляло искать выражения внешнего соответствия громыхающему наименованию. Но - перед ним сидела женщина с мягкими и в то же время строгими чертами, с пышной прической, немного усталая... Сухие тонкие пальцы, без колец, с коротко остриженными ногтями, нервно крутили авторучку. А уж что творилось в ее серых глазах...
Андрей Федорович выдвинул ящик стола и достал небольшой изящный медальон из серебристого металла, на тонкой цепочке.
- Это ты должна надеть. Когда... то есть я хотел сказать, если надумаешь вернуться, открой - там внутри рычажок. Передвинешь, и все.
Евгения Егоровна молча взяла медальон.
- Ну, теперь вычисляй день, в который хочешь попасть.
- День?
Евгения Егоровна задумалась надолго. Она - совершенно неожиданно для себя - обнаружила, что не помнит, когда Игорь Антонович появился в их отделе. То есть она прекрасно, разумеется, помнит год, но не только день, а даже месяц выпал из памяти. Кажется, тогда была весна? Нет, осень... Сохранилось и жило все эти годы только ощущение бесконечной радости - и в то же время муки, охватившее все ее существо. Все-таки это была осень. Да, конечно, она уверена в этом. Осень.
И даже поздняя.
- Конец октября, - сказала Евгения Егоровна. - После двадцатого числа.
...Большой зал в подвальном этаже, заставленный аппаратурой, перепутанный проводами, подмигивающий цветными лампочками... Неудобное кресло, похожее на зубоврачебное... Евгения Егоровна не пыталась всматриваться в окружающее, она вся устремилась к своей несбывшейся однажды надежде. Что-то говорил Андрей Федорович, о чем-то ее спрашивали тени в голубых халатах - она отвечала, не задумываясь, не анализируя... И вот...