Сидя с все еще закрытыми глазами, Папа одобрительно кивнул головой.
— Тогда Акен решил уйти из «Мегиддо». Он сказал об этом де Малапарту, заверив его, что будет соблюдать данную им клятву о сохранении тайны и никогда никого не выдаст.
— И чем он потом занимался?
— В течение десяти лет он пытался предотвратить проведение мистификации, вернувшись к служению Церкви. Это было возможно, так как в Риме он получил сан епископа. Акен добился своего назначения поочередно в те шесть регионов, которые сам когда-то подобрал для проведения мистификации. В каждом из них Акен вынуждал людей де Малапарта прекратить их приготовления, не придавая при этом дело огласке. Приехав в шестую — и уже последнюю — епархию, называющуюся Драгуан, Роме де Акен уже было подумал, что наконец достиг своей цели. Мистификация так и не была проведена. Он решил, что, если «Мегиддо» будет упорствовать в своих намерениях поэкспериментировать над людьми, устраивая им мнимый Апокалипсис, оно будет вынуждено осуществить это где-нибудь в другом месте: в какой-нибудь деревне над какими-нибудь верующими, к которым Акен не имел никакого отношения, а потому его совесть могла быть спокойной. Так он жил целых тридцать лет в своей епархии, утешаемый подобными мыслями… до тех пор, пока в реке не появились три трупа и его ризничий не обнаружил тринадцатую деревню, затерявшуюся на задворках епархии Драгуан. Еще когда Акен по заданию де Малапарта рыскал по югу Франции, он выбрал епархию Драгуан как возможное место для проведения мистификации, даже и не подозревая о существовании этой всеми забытой и в течение долгих лет изолированной от внешнего мира деревушки. Эта деревня, неожиданно возникшая из небытия, сильно поразила воображение Акена. Он понял, что не был достаточно бдительным.
— Вы считаете, что мистификация была проведена именно в этой деревне? — вдруг спросил Папа, открыв глаза.
— Похоже, что его преосвященство Акен думал именно так, — сказал Шюке.
— Но можем ли мы это доказать? Доказать это теперь? — живо поинтересовался понтифик.
— Не знаю. Этой зимой к нам приехал молодой священник, который и отправился в обнаруженную деревню. Только он может ответить на этот вопрос.
— Хорошо. Продолжайте.
— Узнав о существовании этой деревни, Акен вдруг почувствовал себя свободным от той клятвы, которую он некогда дал своему учителю, ныне давно покойному. Он решил обратиться к своему начальству и посодействовать раскрытию правды. Не получив сверху никакого ответа, Акен понял: что-то не так. Вынужденный действовать самостоятельно, он тайно навел справки и подыскал подходящего священника, способного выполнить задачу, которую собирался поставить перед ним Акен. Он вызвал этого священника в Драгуан и ожидал его приезда со всевозрастающим нетерпением. Однако этот священник приехал слишком поздно. Сообщество отправило в Драгуан своего человека, который опередил нового священника всего на несколько часов и совершил жуткое убийство Акена, ставшего слишком опасным…
Папа Римский долго молчал. История жизни Роме де Акена неожиданно пролила свет истины на многочисленные разрозненные домыслы и догадки, которые свести воедино уже в течение нескольких лет пытались трое верных Папе монахов-францисканцев. Пытались, надо сказать, безуспешно, и, лишь когда обычный провинциальный викарий отправился в путь по зимним дорогам, чтобы найти подходящее место для захоронения тела его бывшего патрона, вся правда вдруг вышла наружу.
Мартин IV благословил викария, как и положено после обычной исповеди. Его лицо по-прежнему было невозмутимым и доброжелательным. Шюке удивился такому самообладанию и умению держать дистанцию. Он вспомнил об Энно Ги и его приезде в Драгуан.
— Вы правильно поступили, сын мой, — сказал Папа Римский. — Можете быть уверенным, что Господь услышал каждое слово вашей исповеди и одарит вас Своей милостью.
Затем вместо обычного пасторского благословения крестным знамением Мартин IV неожиданно снял с себя красивый нагрудный крест и протянул его этому простому провинциальному викарию. Шюке, растрогавшись, прослезился.
— Спасибо, — просто произнес Папа.
Через несколько секунд Шюке оказался один посреди часовни понтифика. Он выполнил главную миссию своей жизни.
24
Канцлер Артемидор неподвижно стоял на террасе дворца Латран. Перед ним был дворик, выложенный мраморными плитками и окруженный балюстрадой в античном стиле. С террасы открывалась прекрасная панорама Рима. Канцлер с ледяным выражением лица смотрел на кипевшую далеко под его ногами суетливую жизнь, на незнакомых ему людей. Погода была просто замечательной. Лишь где-то далеко-далеко, у горизонта, на небе стали появляться грозовые тучи. Но вокруг Артемидора все было залито солнечным светом. Канцлер на секунду посмотрел прямо на солнце. Когда он отвел взгляд и стал смотреть на крыши Рима, огненный диск все еще стоял у него перед глазами.
Позади Артемидора открылась дверь, ведущая в его кабинет. Появился Фовель де Базан с запиской в руках. У секретаря было отрешенное выражение лица, он дрожал всем телом. Де Базан подошел к своему патрону.
— Папа уже обо всем знает, ваше высокопреосвященство. Он срочно вызывает вас, — сообщил де Базан.
— Хорошо.
Артемидор даже не обернулся.
— Итак, все кончено? — пробормотал дьякон.
— Да, Фовель. Все кончено.
Часы собора у дворца Латран пробили полдень.
Канцлер нахмурился.
— Сегодняшний день будет долгим.
Он так и не пошевелился. Перед его глазами по-прежнему стоял солнечный диск, постепенно становившийся черным.
25
Выйдя из часовни понтифика, Шюке решил отправиться в свою маленькую епархию. Он не знал, что ждет его в будущем, однако был уверен, что выполнил ту миссию, которая была назначена ему судьбой.
Прежде чем вернуться в обитель Святой Схоластики, викарий остановился на мосту Григория, соединявшем берега Тибра как раз напротив великолепного замка Сен-Анж. Именно в этом месте, согласно легенде, первому из Пап-реформаторов, Григорию Великому, явилось видение: величественный христианский воин, стоящий на вершине замка с красным мечом в руках, призывающий покарать погрязшую в грехах Церковь VI столетия и вернуть ей ее изначальную праведность. Данное видение послужило поводом к самой большой «чистке» среди христианских священнослужителей Западной Европы. Появились новые правила и новые люди, вернувшие Церкви ее первоначальный дух. Шюке на несколько мгновений замер на месте, вдруг почувствовав некую символическую связь между тем временем и сегодняшним днем. Неужели и он, в меру своих возможностей, посодействовал очищению Церкви от некоторых из ее наиболее одиозных представителей?
В этот момент викарию из Драгуана, впившемуся взглядом в крышу замка Сен-Анж, вдруг показалось, что он при свете сверкнувшей молнии увидел того самого солдата с красным мечом, который некогда явился перед Папой Григорием.
Однако это видение закончилось совсем не так, как в VI веке…
К викарию вдруг подскочили неизвестно откуда взявшиеся двое мужчин и вонзили в него длинные кинжалы. Шюке даже не успел попытаться защититься. Убийцы подняли его на руки и перебросили через перила моста Григория. Когда Шюке упал в темные воды Тибра, он был уже мертв.
Архивариус из Парижа, Корентен То, на время своего пребывания в Риме расположился в помещении французского посольства. Когда он отдыхал в предоставленной ему комнате, туда неожиданно ворвались двое монахов и задушили его простынями.
В тот же самый момент в находившейся в подвальном помещении бане какие-то люди перерезали горло отцу Мерлю, бросив затем убитого священника на мраморный пол, влажный от пара.