Получилось так, что мы уже подъезжали к медицинскому центру, в котором и нужно было обследование пройти, но время перенесли на два часа. Так что два часа нужно было «погулять». Погулять, так погулять.
Так как ехали мы своим ходом, из-за того, что у Валеры ещё не прошла рука, то мы вышли на остановке и стали думать, что делать дальше. Можно было и в центре посидеть. Но погода была такой приятной и тёплой, что сидеть в четырёх стенах не хотелось. А ещё томительное ожидание и неизвестность убивали больше, чем сам диагноз.
В нашей жизни бывают такие неожиданные встречи, которые могут изменить всю жизнь. Порой нечаянное слово может изменить судьбу. Или может просто случайных встреч не бывает, а всё заранее кем-то запланировано?
Старичок сидел на лавочке и морщился от весеннего солнца. Седая борода, старая курточка, шапочка. Не особо опрятный. В руках клюшка. Он посмотрел на нас.
— Хорошая сегодня погода, — сказал он.
— Прям настоящая весна, — согласилась я.
— Вам бы в церковь сходить. Всем троим нужно. Там мощи привозили. Хотя, их уже две недели как увезли, но вам туда всё равно зайти нужно, — сказал он. — Поклониться, прощения попросить.
Как раз в этот момент подошёл автобус и дедушка сел в него. Мы же только посмотрели ему вслед. Церковь была около железнодорожных путей. Где-то метрах в трехстах от вокзала и в полукилометре от того места, где мы находились. Почему бы и не сходить? Время есть. Алешка и Валера без энтузиазма отнеслись к этой идее. Но так, как оставлять меня одну они не спешили, то пошли вместе со мной.
Случайности. Может в нашей жизни действительно всё предрешено? Или у нас всё же есть выбор? Почему именно в этот день я повязала цветастый шарф, который сейчас накинула на голову при входе в церковь? Почему я решила туда прийти? Опять какие-то прихожане обсуждали цены. Приходят сюда как в театр.
— Для кого-то это театр, но не надо их осуждать за то, что пока не понимают. Главное ведь, что храм для тебя, а не для другого, — сказал мужчина. Это был не батюшка. Так батюшки не одеваются. Скорее так в монастырях одеваются. Жаль, что не разбираюсь в этом, а могу лишь судить по обрывочным сведеньям, подчёркнутым случайно. У него была чёрная высокая шапка и седая борода, а ещё умный взгляд, который притягивал. — Тебе главное верить нужно. Не терять веру. Тогда всё наладится, — он внимательно посмотрел на Алешку. — Прости себя. Это ты себе шанс не даёшь. Никто на тебя зла не держит. Бог всех прощает, но вначале прости и ты.
Я видела, как Алешка только сжал челюсть. Лицо окаменело. Человек же отвёл Валеру в сторону и о чём-то с ним разговаривал минут пять. Валера пытался возразить, но потом как-то поник. До меня только донеслись слова: «отпусти».
Что-то меня заставило отвлечься. Может Алешка, которому просто было плохо. Выглядел он побелевшим. Когда я посмотрела на Валеру, то он уже подошёл к нам, а человека в чёрных одеждах не было. Только икона со знакомым лицом. От этого стало не по себе. Вышли мы из церкви в молчание. Так и дошли до медицинского центра. Каждый думал о своём. Верить и надеяться на лучшее. Главное верить.
Узи. Женщина средних лет смотрит внимательно на монитор. Я же лежала, прикусив губу. Датчик скользит по животу, который щедро залит вазелином.
— Пол сказать? — спросила женщина.
— Что?
— Пол ребёнка будете узнавать?
— Какого ребёнка? — я тяжело сглотнула.
— У вас малыш. Пятнадцать недель. Так как?
— Да.
— Мальчик будет, — сказала она. Даже монитор подвинула, где виден был маленький человечек в сером фоне. Разглядеть лично мне было что-то сложно.
— А мне сказали, что опухоль.
— Ну, на опухоль он не похож. Может из-за того, что прикрепился в не совсем удачном месте. Сложно разглядеть. Но это точно не опухоль.
— А анализы?
— Ничего не могу сказать, но я бы их пересдала.
Сложно передать, что я тогда ощутила. Помню, что вышла из кабинета. Села около него, потому что не могла стоять и только повторяла, что это может быть ошибка.
— Марина? — Алешка не выдержал и встряхнул меня.
— Мальчик будет, — ответила я с глупой улыбкой. Валерка резко встал и вышел из медцентра. Я слышала, как он хлопнул дверью…
Впереди было ещё пересдача анализов, но я была на седьмом небе от счастья. Алешка радовался.
— Алешка, но ведь это может быть не твой ребёнок, — сказала я.
— Мой. Валерка детей иметь не может. Там осложнение было после детской болячки. Так что мой. Поэтому он так и взбесился, — сказал Алешка.