Неужели Франсис придется в конце сезона испытать горькое разочарование? Выдержит ли Арабелла слезы и горестные стенания сестры все те три дня, которые займет обратная дорога в Паркленд? Будь у Франсис хоть немного разума, она вцепилась бы в Перрота и устроила бы свою жизнь. Он ведь явно неравнодушен к ней, несмотря на показные ухаживания за леди Гарриет. И потом леди Гарриет вроде обручена с кем-то. Насколько он слышал, Рейвнскоурт привез ее в Лондон для первого выхода в свет, но намерен снова увезти в Йоркшир к суженому.
Лорд Астор втянул носом воздух. Ему так захотелось погулять по лужайке и в розарии. Но не одному. С Арабеллой. Возможно, она бы и согласилась, если бы он предложил. Да нет, наверняка бы согласилась. Она относится к его малейшим просьбам, как к приказу, однако та стена, которую она воздвигла между ними, просто испортила бы очарование лунного вечера и запаха роз.
Лорд Астор оставил жену в гостиной за оживленным разговором с Линкольном, мисс Поуп, Хаббардом, тетушкой Гермионой, матерью Фарради и другими гостями. Если бы он подошел к ним, то Арабелла перестала бы болтать и смеяться. Как поступила днем, когда они стояли возле розария с Хаббардом. И он удалился, почти с таким чувством, словно нарушил свидание любовников. А когда обернулся, Арабелла с Хаббардом уже скрылись в розарии.
Он прекрасно понимал, что это не было свидание любовников. Хаббард до сих пор страдал по своей Соне, а для Арабеллы понятие брака было священным. И все же его охватило неприятное чувство… Какое? Неужели он ревновал жену к Хаббарду, Фарради, Линкольну и этому молодому увальню… Браунингу?
А почему он должен был ревновать? И что ему на самом деле было нужно от жены? Те улыбки и дружеское отношение, которым она одаривала других мужчин? Был бы он удовлетворен, если бы она относилась к нему так же, как к ним?
Нет, ему хочется, чтобы Арабелла любила его. Эта неожиданная мысль поразила виконта. Он хочет, чтобы она любила его? Неужели это так? Но если он сам не любит Арабеллу, то ему абсолютно все равно, любит ли она его.
А Арабеллу он не любит. Это совершенно абсурдная мысль. Для него она просто Арабелла – маленькая, обаятельная дочь человека, от которого он унаследовал титул и состояние. Она всего лишь некое дополнение к его жизни. Правда, эта женщина доставляет ему и определенные неприятности, потому что хочет завладеть его душой.
Нет, разумеется, он ее не любит. Однако был бы не прочь переспать с ней, потому что уже две недели обходится без женщины. Но это чисто физическая потребность.
Прием скоро закончится, и им придется спать в одной постели. Однако надо будет сдержаться и не дотрагиваться до нее. Он не может коснуться жены, пока не пройдет ее злость. Иначе их соитие будет выглядеть настоящим изнасилованием.
Лорд Астор отделился от перил и вернулся в дом. Надо узнать, не пожелает ли Фарради или Хаббард поиграть на бильярде, после того как гости отправятся спать.
– Эта обстановка очень сильно напоминает мне дом – так приятно дышать свежим воздухом и ощущать аромат роз, – призналась Франсис сэру Джону Чарлтону.
Они дошли до конца террасы и спустились на лужайку, которая вела к конюшням, расположенным к западу от дома.
– Мы можем поближе подойти к розам, – предложил сэр Джон. – Мне хочется вплести вам в волосы одну из них. Конечно, существует опасность уколоть палец или испортить маникюр, но, уверен, нам удастся не пораниться.
– Розарий слишком далеко, и там темно, – возразила Франсис. – Нам лучше вернуться в дом, сэр.
– Месяц, прожитый в столице, не добавил вам жизненного опыта, не так ли? Какая же вы щепетильная, мисс Уилсон! Идемте, и вы докажете мне, что вы не деревенская простушка.
Сэр Джон обвил рукой талию Франсис, и не успела она хоть как-то защититься, как он поцеловал ее. Так она и стояла, потрясенная, чувствуя на своих губах его мягкие и влажные губы.
– А завтра утром мы поедем ко мне домой, и там я посмотрю, чему вы научились за этот месяц, – сказал сэр Джон, когда поцелуй завершился.
– Я не смогу поехать, – проговорила Франсис. – Не знаю, право, почему вы позволяете себе со мной подобные вольности, сэр.
– Вы плачете? – спросил сэр Джон, с удивлением уставившись на Франсис; – Неужели вы такое нежное создание? Вот, возьмите мой платок. Я и не думал, что мои объятия могут так потрясти столь чувствительную леди. Пока вы не привыкли к моим знакам внимания, мне надо помнить, что с вами следует обращаться очень бережно. Идемте, я отведу вас назад в гостиную. А розарий подождет до другого вечера.
– Благодарю вас, сэр.
Сэр Джон взял Франсис за руку и повел на террасу.
Глава 16
Надев ночную рубашку и расчесав волосы, Арабелла тут же отпустила служанку. Она медленно подошла к окну, а затем вернулась к постели. Наверное, он скоро придет? Или, как обещал, будет до утра беседовать с лордом Фарради и мистером Хаббардом?
Просторная кровать на ножках, с балдахином и бархатным пологом внезапно показалась ей чрезвычайно узкой. Им с мужем предстояло спать на ней рядом, бок о бок. Уже больше двух недель между ними не было интимной близости, а вместе они вообще никогда не спали.
Арабелла почувствовала, что не сможет забраться в постель и приказать себе уснуть. Да она даже глаз не сомкнет. Но прошло немного времени, и она все же улеглась на край кровати, дальний от окна, вцепившись пальцами в одеяло.
Сначала Арабелла закрыла глаза, но потом снова широко открыла. Свечи продолжали гореть, и она решила потушить их. Арабелла вскочила с кровати, торопливо задула свечи и почти бегом вернулась в постель. Здесь, под одеялом, она почувствовала себя спокойно, было бы гораздо хуже, если бы муж застал ее стоящей посреди комнаты.
Арабелла попыталась вернуться мыслями к чему-нибудь приятному: к разговорам в саду, к дружескому общению с соседями по столу за ужином, к веселой обстановке, в которой проходила игра в шарады. И старалась не думать об угнетавшем ее свидании с мужем.
Сегодня днем муж попытался сделать шаг к примирению. Он предложил начать все сначала, забыть о первом месяце их супружеской жизни и стать друзьями. Он хочет увезти ее в Норфолк, чтобы они могли побыть там одни;
А она отказалась. Сказала, что прошлое не забыть, и не стоит ждать от их брака чего-то приятного.
Так права она или нет? Если даже он и сожалеет о том, что сделал – а ведь его сиятельство нисколько не раскаивается в своем поступке, – то как она сможет снова доверять ему? Если ему, уже женатому, потребовалась любовница, где гарантия, что он не заведет новую? В конце концов, не такая уж она привлекательная и внешне, и как личность, чтобы возбудить его интерес.
Да и как она может забыть обо всем? Как они смогут стать друзьями? Ведь друг – это тот, кому доверяешь.
Значит, она права. Поздно, их брак уже не спасти.
Но все же Арабелле было неприятно сознавать свою правоту. Ей хотелось доверять мужу, восхищаться им, покорно выполнять его прихоти, и не только потому, что к этому ее обязывала клятва перед алтарем.
Хотелось… Она не знала, чего ей еще хочется, но поняла, что если быстро не придумает что-то и не направит свои мысли по этому руслу, то расплачется.
Нет, она не заплачет, потому что распухнет нос, и тогда придется дышать ртом. А значит, если она уснет, то во сне будет храпеть. Такого унижения она не могла допустить.
Этой же ночью лорд Астор лежал в постели и, повернув голову, наблюдал за женой. Она спала, свернувшись калачиком, па краю постели, и виконт удивился, как это она еще не упала. Он заложил руки за голову, подавив в себе желание дотронуться до жены. В этой позе Арабелла и вовсе была похожа на ребенка. Но он-то знал, что рядом лежит женщина. Женщина, которой он не обладал более двух недель.