Третье…
Сон-черная-яма подкрался незаметно. И в нем сначала мелькали тени ушедших — тело Дэвида, Эзра, еще живой — и он же перемолотый, изувеченный, безнадежно мертвый. Стелла Уиннифред, увидевшая, как Джессика Хайд, знаменитая Джесси-Тихий-Омут, подкладывает свои личные вещи одной из покойных соратниц. Губы Стеллы шевелятся — она вновь бросает свои ядовитые слова о бегущих с корабля крысах — но звука нет. Я помню эти слова наизусть. Но, как и тогда, они почти не ранят — я разочаровалась в Сопротивлении.
…а в глазах Стеллы — затравленное, загнанное выражение отчаявшегося человека, мечущегося и понимающего, что спасения нет.
Моя протянутая рука с приметным кольцом Джессики, и ее жадное движение навстречу всем телом. Царапнувшие ладонь ногти, когда она схватила его…
Мама. Папа. Летний день, мы пьем чай в саду, и Дэвид, весь изломанный заклинанием, что-то рассказывает, оживленно жестикулируя под молчаливое неодобрение родителей — джентльмену пристала бОльшая сдержанность в манерах…
Смутные, немые, смазанные образы, мельтешащие на границе сна и яви.
А потом всё. Черная яма.
Глава 3
Я не заводила будильник, зная, что проснусь ровно в шесть тридцать сама. Это было время подъема в следственном изоляторе, и за год организм уже настолько привык к нему, что вряд ли я смогла бы проспать дольше, даже если бы очень захотела.
Не ошиблась. Открыв глаза, я увидела перед собой часы, на которых часовая и минутная стрелка почти сошлись на цифре шесть.
Я перекатилась на спину, с удовольствием потягиваясь на мягкой постели, понежилась пару минут, а потом решительно села. Новый день. Новая жизнь.
В семь я спустилась вниз, интуитивно направившись в сторону кухни. Интуиция меня не обманула, и кухню я нашла, а в ней — светлого, сидящего за разделочным столом с огромной чашкой.
— Доброе утро, Лиза.
В окна лился солнечный свет, а с ним вернулись и снисходительно-покровительственные нотки.
— Доброе утро, мистер Тернер.
— Мы сегодня переезжаем в наше загородное поместье. Мы будем жить там вдвоем, и, признаться, наедине я бы предпочел, чтобы ты обращалась ко мне на «ты» и по имени.
Он замолк, выжидательно уставившись на меня.
— Как скаже… те… шь, — с некоторым трудом я победила обращение, но светлый продолжал смотреть, и я добавила уже увереннее, — Мэттью.
Мужчина удовлетворенно кивнул.
— Чаю?
— А кофе можно? — выпалила я, решившись на наглость, раз уже мы тут раскланиваемся без брудершафтов.
— Если сваришь, — пожал плечами светлый. — Кофе там, турка там. Кажется…
— А где все? — полюбопытствовала я, откручивая крышку жестяной банки. Аромат кофейных зерен ударил в ноздри, и я чуть ли не застонала от наслаждения, сравнимого разве что с оргазмом. Ко-о-офе… Боже, вот оно — счастье!
— Спят. Камилла — после тяжелой смены, у девчонок каникулы, а миссис Тернер никогда не была ранней пташкой.
А ты, значит, ранняя. Запомним…
— А почему мы уезжаем? Если это из-за…
— Нет, Лиза, это не из-за тебя, — светлый откинулся на спинку стула, наблюдая, как я вожусь у плиты, и время от времени делая глоток из своего… тазика. Называть кружкой этого монстра язык не поворачивался. — Я планировал туда перебраться уже давно. Окраина, воздух свежее, людей меньше — практически курорт. Правда, я должен тебя предупредить, что не уверен, что это действительно курорт, а не кэмпинг. Дом долгое время был заброшен, и я понятия не имею, в каком состоянии он сейчас находится. Но ничего. Если что, мы разобьем палатки в холле!
Я спрятала смешок, отвернувшись.
Отчего-то мысль, что мой надсмотрщик вознамерился меня увезти к черту на кулички, да еще и в какую-то развалину, совершенно не пугала. Возможно, потому что вчерашние вопли в исполнении четырех рыжих фурий, пугали куда больше. А возможно, потому что после ночного столкновения перспективы остаться со светлым наедине я уже не боялась. А палатки… что я, палаток не видела, что ли? Главное — кофе с собой обязательно прихватить!
С этой мыслью я искренне заверила светлого в своей полной готовности.
— Ничего, я умею варить прекрасный суп из тушенки на костре!
Выехали мы только к полудню.
Я даже немного не поверила, когда темно-зеленый автомобиль, посигналив на прощание, наконец, отчалил от тротуара и двинулся вдоль набережной, постепенно набирая скорость.