Они, вся компания, знают, что Вера прячется здесь! Именно это царапнуло и теперь не давало покоя. И вот откуда нездоровая зависть этих людей, неприязнь и одновременно уважение к Вере. Ведь если она прячется, то, понятное дело, как дочка крупного бизнесмена, у которого конфликт с конкурентами или бандитами. Значит, ей, Вере, грозит реальная опасность!
Надо будет рассказать отцу, что директор – болтун, ему доверять нельзя. Хотя откуда ей знать, с кем именно из «Отрады» договаривался отец или его люди? А что, если не с директором, а с кем-то из персонала, кто под видом отдыхающего присматривает за Верой? Может, этот человек и проболтался кому-то?
В какой-то момент Вере стало противно думать обо всем этом. Ну, узнали, и ладно. Главное, что у отца все «устаканилось», скоро уже за ней приедут, и она вернется к своей нормальной жизни. С парнем своим она рассталась еще полгода тому назад, характерами не сошлись. Да он просто козел! Грубый и без мозгов. Поэтому возвращаться будет легко, ее никто не ждет (кроме отца, само собой, да сестры Сашки, которой запретили звонить Вере), а потому никому не придется объяснять свое исчезновение. В университете отец наверняка все уладил, и она вернется к учебе. Все будет хорошо. Придет время, она встретит хорошего парня…
Ее сморило, и она уснула.
5. Сентябрь 2019 г.
Вера открыла глаза и увидела себя в незнакомой комнате. Поначалу испугалась, но потом все вспомнила. Николай, кафе на набережной, она замерзла, сначала заказали вина, потом водки; лифт, в котором они с Николаем поднимались очень долго, ванная комната, большое белое полотенце… Гостиница «Словакия», номер, спальня… Получается, что она расчувствовалась во время их разговора, вспоминая убийство Наташи, напилась, и Николай привел (или приволок?) ее сюда. Гостиница находится прямо на набережной. Что ж, может, оно и к лучшему, что он не повез ее к себе домой, где она вряд ли почувствовала бы себя в безопасности. Гостиница– это все-таки более или менее нейтральная территория.
Подушка рядом была не примята. Получается, что она спала в кровати одна.
– Ау… – тихонько позвала она. – Люди!
Из соседней комнаты послышались звуки – скрип кровати или дивана, а может, и кресла, затем шаги, и вот в спальню вошел Николай. Одетый, к счастью. Заспанный. Вера посмотрела в окно – шторы были плотно задвинуты. Из-за них в спальне было темно, или уже наступил вечер, ночь?
– У меня проблемы, – сказала она, не контролируя покатившиеся слезы, – простите меня. Я вся на нервах. И так почти три года.
– Ничего, бывает. – Он подсел к ней на кровать и обнял ее. Но не как женщину, которую ему хотелось бы завалить в постель, воспользовавшись ее слабостью и беспомощностью, а просто по-дружески, как человек, который ее давно знает и всегда готов прийти на помощь и успокоить. И вдруг поцеловал куда-то в шею. Губы его были горячими и сухими. Он даже не поцеловал, а словно провел губами по ее коже. Нерешительность? Деликатность? Осторожность?
Она тогда так и не поняла, чего ей самой-то хотелось, чтобы он повел себя грубо, опрокинул ее на кровать, к примеру, и набросился на нее или, наоборот, чтобы убаюкал ее, как ребенка, прижав к себе и целуя в лоб или ушко.
История про Егора, которую ей пришлось скомкать в дурацком разговоре с Николаем, когда она приняла его за человека, посвященного в тему исчезновения Горы, повисла в воздухе. И вот сейчас, когда она почувствовала себя совсем уже слабой и ей захотелось, чтобы ее поняли наконец и поддержали, она, свернувшись калачиком и уложив свою голову с растрепанными волосами на колени Николая, принялась рассказывать ему о своей любви к погибшему жениху.
Она разговаривала, рассказывала так, как если бы Николай был существом бесполым и вообще даже каким-то нереальным, который слушал ее исповедь внимательно, не перебивая и не осуждая за те подробности, которые она до этих пор держала в себе.
Она рассказывала, какое это счастье – быть с любимым человеком одним целым, какого вкуса были его губы, как сладко пахли его перепачканные земляничным соком пальцы, когда они целовались, катаясь по траве на поляне… Все самые яркие и залитые теплым солнечным светом картинки их любви с Горой должен был увидеть случайный человек в ее судьбе, какой-то там Николай, о котором она ничего не знала, кроме того, что он был воспитанником интерната, разлученным со своей сестрой Тасей. Пусть уж лучше он слушает ее, чем родная сестра! Вот Сашке она никогда бы не рассказала всего этого. Эти воспоминания были не столько интимными, сколько в какой-то степени святыми. Столько чистоты и искренности было в ее рассказе, что над образом Горы вспыхнул золотистый нимб, и Вера, почувствовав, что у нее уже просто нет сил жить без него, стала задыхаться, давиться рыданиями.