Неправильная реакция. Да и вообще, всё происходящее неправильно. Он всего лишь жертва, которая будет очень скоро просить пощады у Леди в чёрном. Всего лишь очередной кусок мяса, который она растерзает как голодная львица. Тогда почему дала прохладной руке убрать в сторону шампанское и мягко обхватить её запястье?
— Позвольте показать, как обращаются с дамами настоящие мужчины.
Всё на одних лишь голых инстинктах, гипнотизируя и подчиняя. Он знал, как это действовало на таких вот с виду неприступных красавиц: ведь в глубине души каждая хотела, чтобы никто её не спрашивал о желаниях и просто взял силой, как завещано природой и первобытными предками.
Но сначала… Сначала добычу нужно подготовить. Чтобы она сама потом вспоминала о нём с улыбкой. У Хантера были свои принципы. Которые почему-то летели в адово пекло, когда послушная его руке хрупкая фигурка вышла с ним на середину зала, где уже танцевало несколько парочек. Притянув её к себе одним неожиданным резким движением, он уверенно обхватил талию. Кривая улыбочка расплылась на его лице в ответ на возмущенно вспыхнувшие малахитовые глаза, разве что шипения не хватало, как у настоящей кошки.
— Полегче, Райт: я вам не девочка из борделя, с которыми вы, очевидно, привыкли иметь дело.
— Все девушки, с которыми я имел дело, остались невероятно довольны, — с понятным намёком отразил он выпад, чуть крепче сжав хрупкие пальцы в своей руке и начиная неспешно вести в медленном танце, поймав размеренный темп.
Покачиваясь в такт музыке, он не мог перестать любоваться появившимся на бледных щеках румянцем: то ли смущение, то ли злость, то ли всё вместе. Но гибкое тело было абсолютно послушным, и Хантер мог поклясться, что заметил крохотные мурашки на девичьей шее.
— Какая самонадеянность! — прошипела Гвен, изо всех сил сохраняя равнодушный вид.
Её глаза метали молнии, желая испепелить наглеца на месте. Единственное, что помогло успокоить внезапно заигравшие нервы: представила, как этот самый рот вместо язвительности будет кричать от боли. Картинка встала перед глазами так живо, что Гвен усмехнулась своим мыслям, позволив Хантеру продолжить танец.
Ничего страшного. Она ещё собьёт с него всю спесь.
А тонкая ткань платья совершенно не спасала от ощущения на своей талии его твёрдой руки. Прохладной, но распространяющей жар. Ещё и этот аромат: умопомрачительный, захвативший каждую молекулу воздуха вокруг. От него ноги предательски слабели, и вовсе не высокий каблук мешал ей прекратить весь этот фарс. Ритм собственного пульса начал заглушать музыку, и тут Хантер прижал её к себе ещё тесней, соприкасаясь уже всем телом.
Снова мелькнувший чёрный огонёк в его глазах, и Гвен уже хотела возмутиться, но горло сжалось, неспособное на слова.
Так близко. Как же давно она не позволяла мужчине быть настолько близко, что голова стала тяжелой. А тело словно жило отдельно от разума, буквально завибрировало от напряжения. Воспользовавшись тем, что теперь Хантер не видел её лица, она зажмурилась, пытаясь в уме сосчитать до десяти и успокоить отчётливо вспыхнувший в животе зов инстинктов.
«Один».
Мелодия внезапно немного ускорилась, как и их танец. Хантер поднял их сомкнутые руки, и Гвен послушно покружилась, без слов понимая, что он от неё хотел. Небольшая передышка, чтобы глотнуть кислорода, тут же сгоревшего, когда партнёр рывком притянул её обратно. Она чувствовала себя не просто беззащитной, а пойманной в какую-то хитрую ловушку, которую не разглядела сразу.
«Два. Дыши, дурочка, просто дыши!»
Но тело не подчинялось. От теперь уже ярко ощущаемого жара этого невозможного мужчины в груди что-то рвалось на части. Осколками под их ноги, бриллиантовой крошкой по венам. Остро. Нужно. Бедром она чувствовала совершенно отчётливую твёрдость под плотной тканью его брюк. И начала замечать, как тяжело он дышал, опаляя обнажённое плечо.
«Три. Хватит, Гвен. Прекрати играть с едой».
А правда в том, что танцевали её, и в этом сумасшествии девушка не решала ничего. Только могла тихо млеть от спустившейся по талии вниз руки, оставляющей за собой шлейф радужных искр. Его ладонь достигла разреза на платье и совершенно бессовестным способом проникла за ткань, с силой сжимая бедро.
Хамски, непозволительно — но он уже не мог сохранять былую отстранённость. Хантер хотел её как никого другого, хотел попробовать эти розовые губы, ощутить нежность фарфоровой кожи, и знал, что она не сможет отказать даже несмотря на всю эту желчь.
— Дрожишь, малышка? — чуть хрипло прошептал он ей на самое ухо. — Держу пари, тебя давно никто так не касался.