— Не слишком ли ванильный вид, Гвени? — сверкнул глазами, намекая на вчерашний обман. Уж очень жгло любопытство узнать, зачем скрывать собственное имя.
Гвен едва подавила рычание, медленно теряя контроль над собой. Сразу как-то слишком отчётливо стало ощущаться припасенное в рюкзаке лезвие. Идеальный момент: он сам нарвался. Слежку она почувствовала практически сразу, на инстинкте. Но увидев в одной из витрин, кто именно за ней тащил задницу, не сдержалась. Завела его сюда, подальше от чужих глаз.
Теперь только собственные принципы не убивать невиновных останавливали её от того, чтобы не полоснуть ножом по его горлу. Файлы с компьютера кузины ещё не прочтены. Рано подписывать приговор.
— Для тебя я мисс Андерсон, мудила. В следующий раз уточни имя, прежде чем пихать в кого-то член, пока тебе его не отрезали.
Он был так близко, что в носу снова начало щекотать ароматом можжевельника и, почему-то, бензина. Сочетание странное, но будоражащее кровь и учащающее дыхание. Только не смотреть в глаза. Держать себя в руках. Не замечать жара его напрягшегося тела, которое словно оказывало ей одолжение отсутствием попыток сопротивляться.
— Гвендолин, — задумчиво протянул Хантер, и наглая ухмылка растянула губы. — В следующий раз, когда захочешь назваться чужим именем, не оставляй улик в лифте.
Она тихо ахнула, теперь, наконец, понимая, куда дела потерянное приглашение. Как глупо. Да всё, что было вчера, не больше, чем глупость. Пора это прекращать. Пока пронырливый газетчик не засунул нос в её жизнь слишком глубоко, до неприятных подробностей. Собрав побольше воздуха в сжавшиеся от его близости лёгкие, выдала:
— А теперь запомни, Райт. Если я увижу тебя ещё хоть раз, ты об этом сильно пожалеешь. Отвали от меня, — наклонившись к самому уху, обдавая горячим дыханием.
Ощутила с невообразимым удовольствием, как он чуть нервно дёрнулся под её руками. Его мурашки. Его запах. В горле встал комок, и пришлось спешно отстраниться, пока уже сворачивающийся в животе тугой узелок не толкнул к новым безумствам.
— Как скажете, мисс Андерсон, — издевательски протянул он её фамилию, и это явно было лишним для едва сохраняющей контроль Гвен.
В малахитовых глазах полыхнуло абсолютной чернотой, и она напоследок резким движением ударила его коленом в пах, вызвав сдавленное оханье от боли. Согнувшись пополам, Хантер перебирал в уме все возможные ругательства, краем уха слыша стремительно удаляющиеся шаги.
— Сука! — выплюнул он вслед маленькой фигурке, которая уже покинула проулок и растворилась среди снующих туда-сюда людей на самой оживлённой улице города.
Почему-то показалось, что он обманут уже дважды.
В эту часть леса редко забредали туристы. Вроде и недалеко от основных скаутских троп, но слишком тут были густые заросли и слишком часто росли высокие мохнатые ели. Да и про диких животных поговаривали, но Гвен не боялась. Самая главная опасность тут — она.
Дневное происшествие окончательно добило её самообладание. Только остатки здравомыслия помогли обвести Хантера вокруг пальца: благо, он явно не ожидал подобного проворства и силы от обычной девушки. Но теперь, когда лучи заката уже начали озарять горизонт, она могла выплеснуть всю скопившуюся злость.
Тренировки были для неё обычным делом. С шестнадцати лет, с того самого дня, как желание перестать быть жертвой пересилило все остальные. И если обычную разминку она могла проводить в спортивном зале, то набивать руку на настоящее дело приходилось здесь, вдали от чужих глаз. Где только тишина, запах хвои и еле слышный шёпот ветра.
Волосы собраны в небрежный пучок, на теле — чёрные спортивные леггинсы и короткий топ, дающие свободу движениям. Из-под самой резинки под грудью проглядывалась надпись на латыни, которая с ней уже так давно. «Oderint dum metuant» (1) — красивым, узорчатым почерком. Жизненное кредо, которое ничто и никто не имел право менять. На талии был надежно закреплён собственноручно изготовленный кожаный пояс с пятью металлическими короткими рукоятями ножей. А на ближайших старых елях аккуратно развешаны копии того самого плохого фото из Фейсбука.
Сегодня все сложней. Сегодня она тренировала не ловкость, давно не вызывающую сомнений. А хладнокровие, которое не удавалось сохранять даже при мимолётной встрече с чёртовым редактором чёртовой газеты. Потому что один взгляд в эти серо-голубые глаза — и она снова ощутила аромат можжевельника, который не рос в этой части леса. Который лишь играл в её воображении.