— А ты маленькая заноза, которую надо было прихлопнуть ещё на прошлой неделе!
Ахнув от злости, Гвен размахнулась для броска, но в последний момент, наконец, обратила внимание, как веселился от происходящего Хантер. Она его не пугала, это очевидно. Напротив, лишь вызывала смех. На секунду заставила себя посмотреть на них со стороны и тоже невольно улыбнулась, сделав глубокий вдох.
Похоже, сучёныш залез в её жизнь по самую макушку, и вытравить его парой разбитых тарелок точно не получится. А надо ли?
Заметив её замешательство, Хантер с торжествующей ухмылкой подошёл ближе, стараясь не наступать на остатки сервиза босыми ногами. Гипнотизируя замершую девушку взглядом, встал к ней уже вплотную, любуясь отливающими золотом в утренних лучах прядками волос и румянцем.
Чарующая. Бешеная дьяволица, но прекрасней всех ангелов. Решительно вырвал из тонких пальцев сахарницу и поставил на стол за её спиной. Гвен вздрогнула, но не предпринимала попыток продолжать ссору — словно желала подобных действий.
Они не заставили себя ждать. Терпкий, страстный поцелуй на её пересохших губах дополнился обвившими талию горячими руками. Он словно укрощал несносную девчонку, каждым движением языка проникая все глубже и вытягивая из неё отравляющую беспричинную злость. Все уверенней, тесней вжимая её в своё тело, наслаждаясь любимым сочетанием горького мёда и вишни.
Гвен обречённо простонала ему в рот, ладони взлетели на крепкие плечи, тут же впиваясь ногтями. Обезоружить её так просто.
Она поражала Хантера своей отзывчивостью, её напряжённое тело буквально звенело на каждое лёгкое касание. Когда он без всякого труда проник за окончательно распахнувшийся халат, поглаживая талию. Когда вытворял языком всё, что ему заблагорассудится, заставляя кровь кипеть, а воздух накаляться чертовски быстро. Если раньше Гвен вызывала только животное желание, пробуждая голые инстинкты, то теперь хотелось доставить ей как можно больше удовольствия совсем не для того, чтобы что-то там доказать. Она и так в его власти, растворялась в сильных руках, прижималась бедром к паху и окутывала своим цветочно-сладким ароматом.
Боже, её молочного оттенка кожа это нечто невероятное, умопомрачительно нежное. Внезапная мысль посетила туманящуюся возбуждением голову Хантера, и даже представив свою идею в реалии, он со свистом втянул кислород, разрывая поцелуй. Хитрая ухмылка сама растянулась на губах. О да, он попробует эту нетерпеливую девочку, которая уже требовательно пыталась притянуть его обратно за плечи. Её принадлежность и зависимость очевидны также, как и желание, источаемое каждым прерывистым вдохом.
— Доброе утро, Гвен, — издевательски протянул Хантер, как будто говоря: вот так надо было начать этот день.
Но увы, у них ничего не могло быть правильно и последовательно. Не дав ей возможности ответить, резко подхватил её на руки, и она тонко пискнула от неожиданности:
— Эй! Поставь!
— Ну уж нет, моя маленькая истеричка, — словно не ощущая её веса, а на самом деле наслаждаясь приятной ношей, он с дьявольски многообещающим прищуром заверил, глядя в недоумевающе распахнутые глаза: — Не дала мне приготовить завтрак — значит, я буду есть тебя.
На этой фразе, не обращая внимания на то, как возмущённо приоткрылся рот Гвен, он положил её на обеденный стол, как раз вместивший девушку в полный рост. Чёрная атласная ткань растеклась под ней, не создавая никаких препятствий и открывая вид на все манящие изгибы.
Совершенство. Хантер и не сомневался, что она способна своими женственными, правильными формами пристыдить любую из античных статуй или фотомодель. Всё — ему одному, и даже верилось в такое чудо с трудом. Но это правда.
Гвен слегка поёрзала, прикусив губу, и согнула одну ногу в колене, специально проводя ногтем вдоль ложбинки груди, как будто приглашая.
— Чего же ты ждёшь?
Это восхищение и голод в серых глазах заставляли её трепетать в предвкушении. Даже глупый фартук в сердечко не мог больше отвлечь от бугрящихся мышц его плеч и растрёпанных угольных прядей. Хищник. Наверное, единственный, кому позволено обращаться с ней подобным образом.