Злости не было совсем, только желание раззадорить и напомнить, с кем он имел дело. По-хозяйски обхватившие ягодицы мужские ладони обжигали кожу, но игнорировать это почти получалось. Наклонившись к его лицу, словно в намерении поцеловать, она резко сменила направление и прикусила мочку уха, прерывая хохот.
Хантер напрягся, сжимая бёдра Гвен покрепче, и перехватил инициативу. Откинув её от себя, перевернул позицию, нависая над ней. Она взвизгнула и зацепила рукой лампу на тумбочке возле дивана, с грохотом брякнувшуюся на пол.
Но это уже было неважно, потому как горячие сухие губы заглушили все звуки, впиваясь в неё поцелуем. Лучший способ прекратить пререкания — Хантер быстро усвоил урок. Пульсирующее под ним тело излучало невидимые волны притяжения, и отрываться не хотелось ни на миг. Пальцы Гвен вплелись в его волосы, утопая в волнистых прядях. С трудом она заставила себя прекратить, пока всё снова не закончилось привычным образом.
— Тебе дай волю — ты вообще не выпустишь меня сегодня из постели, — промурлыкала она, потираясь носом о его скулу. Не сказать, что была против такого положения вещей, но точно планировала провести день иначе. — Надо ещё кухню прибрать. И в коридоре что-то придумать наконец… Там такой кошмар, — печально вздохнула она, представив, как вызванные для замены дверей рабочие будут шуметь.
— Ну, раз твой дом окончательно разрушен, можно приняться за мой, — легко предложил Хантер, даже не раздумывая: — Пусть ремонтники занимаются бардаком, а у меня хватит места для нас обоих. И сковородки твои целее будут, — хмыкнул он, ожидая её реакции.
— Хм, если тебе не жалко стен… Ты правда, зовешь меня переехать к тебе?
Гвен с сомнением прищурилась, пытаясь представить, как это — жить с ним. Слишком поспешно. Они что — пара? Бред какой. Но интуиция подсказывала, что очутившись в её кровати одну ночь, Хантер уже не согласится разойтись по разным углам. И она тоже не хотела спать одна после того, как узнала, что можно прижиматься и закидывать ноги на оказавшееся довольно удобным тело.
— А ты казалась мне более сообразительной, детка. Иди, пакуй вещички, и если что — шкаф у меня не резиновый.
— Придержи коней, ковбой, — её всё равно смущало это предложение.
Зато будет удобно: постоянно быть рядом, иметь возможность обсуждать следующий этап плана. Но одно Гвен продолжало удерживать, и это — страх. Слишком чётко она помнила коллекцию Охотника. Слишком остро ощущала, что его глодала изнутри большая ядовитая кобра. И прежде, чем идти дальше, хотелось получить такую же честность с его стороны.
— Я должна быть уверена, что не стану твоим трофеем, — решительно заявила Гвен.
Хантер тяжко вздохнул, признавая справедливость её слов. Миледи открылась перед ним. Теперь его черёд объясняться. Как бы этого не хотелось. Ведь она уже дала согласие помочь с Гонсалесом, а значит, имела право знать, почему поспособствует смерти родного дяди.
— Не станешь. Ты знаешь, кто моя цель. Она всегда была лишь одна, а все остальные — только побочные жертвы. Разминка перед настоящим боем. Всё, что я всегда хотел — доказать, что мой отец зря мотает свой срок. А коллекция… просто напоминание самому себе, кто я и через что уже прошел. Ради одного.
Он не сомневался, что Гвен поймёт правильно. И видел, как просветлели огромные малахиты. А самому стало легче дышать.
Она тут же задумалась, зашевелив своими умными извилинами в верном направлении:
— Значит, тебе нужно чистосердечное дядюшки и независимая экспертиза…
— И его голова на пике. За все эти восемь лет, что папа гниет в тюрьме, за всё дерьмо, что пришлось пережить моей семье. Ты всё ещё со мной? Это последний шанс отказаться, малышка. Потому что теперь я не отступлю. Уже заказал специалиста из Нью-Йорка, баллистиков, процесс запущен. Дело за нами.
Он боялся сейчас только одного: что она передумает. И он снова окажется отброшен на годы назад, а назначенное уже через пару дней свидание с отцом пройдёт, как обычно. Рыдающая Трейси, избитый и ещё сильнее исхудавший Бен и пятнадцать минут на разговор. Новые обещания сквозь стеклянную стену, всегда одни и те же. Заботиться о сестре и вытащить отца из камеры. Если с первым он практически справился, то второе продолжало лежать грузом на сердце.
— Я обещала. Вместе, помнишь? — заметив, как он помрачнел, Гвен как можно более осторожно погладила его кончиками пальцев по напряженной скуле.
Ей всё больше казалось, что она нужна ему сильней, чем они оба могли представить. Что злость, которая бушевала в нём и не находила выхода, должна быть растоптана именно её каблуками.