С довольной улыбкой, не обратив внимание на ранний час, она взяла телефон и набрала единственный номер, который мог ей помочь в этом деле. Трубку взяли не сразу, но голос на том конце был достаточно бодрым.
— Гвени? Какая неожиданность. Всё в порядке?
— Да, дядя Дональд, — сделав максимально заискивающий и совершенно ей чуждый тон, прощебетала она. — Как у вас дела, что нового?
— Да вроде по-старому, — чуть настороженно отозвался дядя, очевидно недоумевая. — Лили копается в оранжерее, я весь в бумагах с самого утра. Ну, а с Вирджинией ты виделась недавно, если я не ошибаюсь?
— Да, я как раз по поводу нашего с ней разговора, — словно невзначай подбиралась к своей цели Гвен. — Она проболталась, что завтра у вас большой приём в честь открытия новой фабрики. И даже для прессы вход будет свободен, неужели правда? — как можно правдоподобней сыграла она удивление.
После трагедии уже почти восьмилетней давности Гонсалесы совершенно закрылись ото всех горожан. Немудрено: дело об убийстве близнеца Вирджинии, рыжего весельчака Кристофера, гремело очень долго.
— Хм, да… Но приём не в доме, он всё также закрыт. А в «Старлайт», там и места побольше…
— Как интересно, — закатила глаза Гвен, абсолютно не испытывая никаких эмоций по поводу такого напыщенного мероприятия. Но главное подтверждение прозвучало: прессе дан зелёный свет. А зная интерес Райта к Гонсалесам, можно сделать практически стопроцентный вывод, что он притащится непременно. — Для меня не найдётся приглашения? Давно я не выбиралась куда-нибудь…
— О, конечно, Гвени! — облегченно выдохнул Дональд, явно уже ждавший от племянницы просьбы похуже. Например денежной, которых в духе истинного бизнесмена избегал как огня. — Будем рады видеть тебя! Пришлю тебе приглашение с курьером: не теряй, они именные.
— Спасибо, дядюшка, — улыбаясь совершенно неподдельно, поблагодарила она. — До встречи завтра!
Экран телефона мигнул, и в малахитовых глазах мелькнул азарт. Вот это адреналин: давно же её так не захватывало выслеживание добычи! Хищно облизнув губы, Гвен откинула на спину длинные волосы и встала из-за стола, забыв про недопитый кофе. Появились дела поважней.
Её спальня когда-то была розовой, как и положено милой девочке. Но того забитого унижениями подростка давно не существовало. Пришлось научиться давать отпор всему миру, по неведомой причине настроенному враждебно. Набивать и набивать шишки, наступать на грабли снова и снова, тренироваться изо дня в день. И как только бремя родительской опеки спало, а в документах на этот дом стало значиться только её имя, розовый цвет был окончательно смыт.
Теперь её комната больше смахивала на будуар. Плотные бархатные красные шторы. Кровать с такого же оттенка покрывалом и атласным постельным бельем. Туалетный столик, тюбики на котором стоили больше, чем официальный годовой заработок лаборантки. Тут, где не бывало чужих любопытных глаз, она могла позволить себе шиковать. Забить огромный шкаф брендовыми нарядами и итальянским бельём. Всё равно никто не увидит. Но теперь появился повод открыть дверцу гардероба с определённой целью.
Платья летели на кровать, отвергаемые одно за другим. Нет, у неё не было планов знакомиться со своей жертвой: это высший уровень непрофессионализма. Но ведь слежка могла быть приятной? Она знала, что ей жизненно необходимо увидеть Райта не только на плохом фото из Фейсбука. Разузнать его привычки, изучить, как одну из своих подопытных мышей. Чтобы потом воткнуть самую острую иглу с отвратительнейшим ядом.
Наконец, выбор был сделан: на это ушло два часа и три этажа нецензурной брани. Но результат долгих экзекуций был оправдан. Теперь Гвен стояла перед большим зеркалом, удовлетворённая своим внешним видом целиком и полностью. Фигуру плотно облепило длинное чёрное шёлковое платье с таким высоким разрезом, что практически видно подобранное по случаю кружевное бельё. К слову, верхняя его часть отсутствовала, так как грудь поддерживалась подобием корсета, открывая умопомрачительное декольте до самой соблазнительной ложбинки. Добавив к образу туфли на каблуках и крохотную сумочку в тон, Гвен подмигнула отражению и снова прокрутилась на месте, чуть отставляя ногу, чтобы разрез оголил бедро полностью.