— Итак, ты уже готов рассказать, как убил своего сына, мразь? — участливо поинтересовался Хантер, едва перебивая стоны боли и беззвучные ругательства. — Или продолжить? Я буду подбираться всё ближе к органам. Куда мне отправить следующий нож, как думаешь, Миледи?
— Ты знаешь мои предпочтения, — хищно улыбнулась Гвен. — Пригвозди к стене его яйца, или это сделать мне?
— Нет! — заверещал Гонсалес, паническим взглядом проводив её метнувшиеся к поясу с оружием пальцы. — Прошу, нет, я всё скажу!
— Так бы сразу.
Гвен подошла к нему, парой профессиональных движений развязала неповреждённую правую руку. Предоставила ему раскрытую папку и ручку, закатив глаза от раздражения: он пытался вчитаться в текст, но чёрт побери, у них не было на это времени!
— Живо, дядя. Мы тут не на совете директоров, — её резкие слова заставили его сцепить зубы и слегка подрагивающими пальцами оставить размашистую закорючку на документе. — Умница.
Пока она убирала драгоценную папку в сумку на полу, Хантер быстро вернул верёвку на запястье Дональда. Тот явно слабел на глазах от кровопотери, потому как совершенно не сопротивлялся. Только умоляюще прошептал пересохшими губами:
— Вытащи. Вытащи их, прошу.
— Поверь, тогда будет хуже, — вспоминая, как сам получил нож в своё тело, Хантер усмехнулся: — Давай-ка поуверенней сейчас. Чтобы ни у одного судьи не возникло сомнений, что ты дал эти показания без давления. Или я сделаю вот так…
Он ухватился за торчащую из ноги Дональда рукоять и слегка провернул, заставив того громко закричать, срываясь в хрип. Из его глаз показались слёзы, и в этот момент Хантеру казалось, что ничего справедливей быть не может. Эта жалкая капля не соизмерима с тем морем, что выплакала мать, в конечном счёте покончившая с собой. И горем маленькой сестрёнки, которую даже в грязной школе трущоб дразнили «дитём дьявола». С отчаянием Бена, в первые месяцы попадавшем в тюремный лазарет регулярно только за то, что отказался быть новой шлюхой местных заправил…
Крики ласкали слух, залечивая огромную рану глубоко в груди. Остановиться было сложно, но необходимо, и Хантер со вздохом сожаления отпустил нож и отошёл на шаг назад. Просто чтобы не было соблазна перерезать горло этой скотине немедленно. Металлический привкус во рту смешивается с долгожданным удовольствием.
— Наигрались, мальчики? — Гвен помахала диктофоном, напоминая, что ещё ничего не закончено. — Дядюшка, готов говорить, а не скулить, как побитая сука?
Тот метнул на неё ненавидящий взгляд, в котором читалось пожелание долгой и мучительной смерти.
— Змея… Так обойтись с родной кровью, это надо быть редкой стервой!
Гвен нахмурилась, рука сама вытянула очередной «дротик». Лицемерие сквозило в воздухе таким густым облаком, что стало душно. Грудь защипало, и она уже не отдавала отчёта своим действиям, позволяя Леди вести её. Размахнувшись, воткнула лезвие в плечо жертвы, прерывая следующие низкие слова, уже готовые сорваться из поганого рта.
— Ты! И ты смеешь меня этим попрекать?! Чудовище, прикончившее Криса?! Какими глазами ты смотрел, как твоя дочь сходит с ума от тоски по брату? Как ты мог ложиться в постель к жене, рыдающей ночами? Ты, и только ты виноват в сумасшествии Вирджинии, потому что если бы не смерть Криса, она бы в жизни не пошла ни на какое дерьмо, не обозлилась на всех и не села в итоге на наркотики! Ты сам уничтожил и свою семью, и семью Райт. Так что не смей читать мне лекцию о морали! А сейчас выплюнь хрен изо рта и говори то, что должен, пока с тебя не сняли кожу! Или клянусь, следующий нож воткну в твои яйца!
Выплеснув хоть каплю бушевавшей внутри ненависти, Гвен мрачно посмотрела на Хантера. Тот лишь одобрительно кивнул, не став возражать, что она тоже решила внести свою лепту. Оказалось, не было разницы, кто именно из них дырявил шкурку ублюдка — одинаково приятно, одинаково будоражило нервы.
Дональд шумно дышал, пытаясь собраться после очередного удара, а кровь под ним натекла уже в существенную лужу, пропитала одежду. Наконец, он кивнул, и Гвен нажала на кнопку записи.
— Это был поздний вечер, — чуть хрипло начал Гонсалес признание, но с каждым словом голос становился крепче. — На днях мы повздорили с Кристофером. Он сказал, что его приняли в Джуллиард, и что не собирается оставаться в Раутвилле, возглавить компанию. Я выяснил, что он собирался выступать со своими недомерками-друзьями в каком-то баре в трущобах, их группу позвали сыграть. Подождал, пока концерт не закончится, и в курилке выловил первого попавшегося бродягу, который явно искал денег на выпивку. Он и так был почти невменяем, и я понадеялся, что о нашей встрече после не вспомнит. Тот согласился дать парню пару затрещин за бутылку виски. Я смотрел на это из-за угла, ждал… Бродяга оказался совсем никакой, видимо, сначала решил вылакать плату, а потом уже заняться делом. Но справился. Ударил Криса под дых, тот упал — жалкий хлюпик… Как только Райт ушёл с поля зрения, я выстрелил в лоб этому предателю, которого раньше звал сыном.