Арт отполз по полу назад, чтобы освободить ей пространство. А что, если она мертва? Вдруг она уже ужасно изуродована и насквозь больна оттого, что пробыла у нас каких-то пять минут? Что, если у нас ничего не выйдет? Что тогда станется с нами?
И тут я увидела ее.
Маленькая ножка, не больше лапки, высунулась на картонный мостик. Она была не больше клубнички – круглая такая, с подушечками, и ступала совершенно бесшумно. Потом высунулась еще одна лапка – и вот она вся выползла, спотыкаясь, как новорожденный ягненок. Еще мгновение, и за ней потянулся в этот мир легкий сладковато-прелый запах.
Я даже не знала, чего ожидать, пока не появилась Нат. В технической документации говорилось, что малыши все разные, ведь в каждом помете бывают и атлеты, и заморыши. Нат была не из заморышей, но и крепышом ее никак не назовешь. Я увидела ее сбоку, и тельце у нее оказалось длиннее, чем я думала, а сзади свисал длиннющий изогнутый хвост с черным кончиком. На спине у нее выпирали два горбика, как у муравья, только покрытые жирком. На макушке подрагивали трепетные круглые прозрачные ушки, которые прислушивались к скрипу деревянного паркета под моими коленями. С головы до ног ее покрывал легчайший пушок, который под лучами солнца отливал лавандово-сизым оттенком. Она напоминала мне зверушек из музея, когда-то населявших планету, но в наше время им было не место, и я тут же задумалась, что бы о ней подумал Люк и как погладил бы ее по спинке, как стал бы рассматривать ее пальчики. И понял бы, что сердце у нее совсем как мое и никакое не инопланетное. Я представила, как он дотронулся бы до ее груди, проверяя биение сердца. Но тут же на себя разозлилась и выбросила его из головы, как призрак прошлого.
За всю мою жизнь я ни разу не подходила так близко к чему-то животному. У Нат было четыре лапы, хвост и мех. Она воплощала в себе всех маминых кошек и вообще всех домашних питомцев, которых люди заводили, пока это не вышло из моды. А теперь животных и в дикой природе не встретишь. Мама говорила, что небосвод расширился и птицы потеряли ориентацию, а все наземные животные попрятались от нас под землей. Довольно долго я в это верила, и пока она высматривала в небе пернатых, я часами сидела в саду на заднем дворе с пластиковым ведерком и лопаткой, выкапывая ямки в земле и каждую тростинку, каждый корень принимая то за змею, то за хорька или геккона.
Но Нат было не место в дикой природе. Она принадлежала мне и Арту, нам двоим. Единственное, что мы с ним разделяли. У каждого из нас была своя машина, свои бесчисленные побрякушки, расставленные по всему дому, – сплошь личные вещи. Книги принадлежали либо мне, либо ему. Но Нат нельзя было поделить.
На ближайшее будущее мы обустроили ей дом на чердаке, обставив комнату согласно всем официальным рекомендациям, инструкциям и всевозможным исследованиям с просторов «Гугла». Благодаря барьеру она не провалится на нижний этаж через люк, и его можно всегда оставлять открытым, чтобы поступал чистый воздух, а мы могли держать ухо востро. Миски для еды и воды были поставлены у самого люка, и не считая лотка, кроваток и длинных скамеек вдоль стен, мы оставили чердак пустым. Меньше рисков. Меньше возбуждающих факторов.
Нат опасливо выбралась из коробки и села ровно между мной и Артом.
Можно ли к ней наклониться и рассмотреть поближе, чтобы не напугать? Я подползла вперед, и она тут же вздрогнула – и настороженно глянула на меня.
Это лицо.
О, господи! – когда я в первый раз увидела это лицо. На мгновение я больше ничего вокруг не видела, только носик, и глаза, и форму ее подбородка. Лицо у нее было вытянуто вширь и напоминало что-то до боли знакомое, так что я даже на минуту забыла, на что я смотрю. В горле пересохло, и меня вдруг пробрал ужасный озноб.
Я даже не подозревала, что все обернется вот так. Она смотрела на меня, как будто я – ее собственность.
Черт, черт, черт, черт, черт. Может, я сделала что-то не так? Может, все вообще пошло не так:
Арт зажал ладонями нос и рот.
– Такая до странности красивая, правда? Вылитая ты!
– Хватит, Арт. – Конечно, нет, она была совсем на меня не похожа, но я не стала говорить ему правду. Не хотела говорить это вслух. – А это точно она?
Арт припал к самому полу и заглянул в крошечную впадинку между лапками Нат.
– Они сказали, что скорее всего будет девочка. Я пока не вижу повода для сомнений.
– А сама она знает, что она девочка?
– Я думаю, она… такая, какая есть. Не уверен, что она себя осознает. Просто чувствует потребность дышать и есть. Она хочет жить.
– А как ты думаешь, она понимает, что она такое? И что мы другие, не такие, как она?