Федерико Моччиа
Прости, но я хочу на тебе жениться
Моим друзьям. Женатым или нет.
И всем тем, кто собирается пожениться.
Ti sposerò perché
mi sai comprendere
e nessuno lo sa jare come te.
Ti sposerò perché
ti piace ridere
e sei mezza matta proprio come me.
Ti sposerò perciò
ci puoi scommettere
quando un Giòrno quando io ti troverò.
EROS RAMAZZOTTI, Ti sposerò perché
1
«Я люблю тебя».
Ему так хотелось бы произнести это в тишине, прошептать эти слова. Но вместо этого Алессандро просто с улыбкой смотрит на неё. Она безмятежно спит, завёрнутая в одеяло. Сладкая, нежная, чувственная, с лёгкой возмущённой усмешкой на губах, с приоткрытыми губами, на которых всё ещё жив след любви. Его любви. Его великой любви. Он останавливается на одной мысли. На сомнении. А нравился ли тебе хоть когда-нибудь другой, Ники? Алекс погружается в эти размышления в тишине, без движения, он немного отодвигается от неё, словно ей может присниться то, о чём он думает. Он улыбается. Нет, быть такого не может. Что же это такое у меня в голове? Ники нравится другой... Это невозможно. Но на него снова нападают сомнения, тень, пространство жизни, к которому у него не было доступа. И стоит лишь один раз моргнуть, как его хрупкая уверенность разваливается, как мороженое в чьих-то руках разрушает диету в один прекрасный день в середине августа на пляже.
Прошёл уже год, как они вернулись с того маяка, с Голубого Острова, с прекраснейшего острова влюблённых.
На мгновение он возвращается в то место.
Конец сентября.
— Алекс, смотри... Смотри... Мне совсем не страшно!
Ники стоит на вершине скалы, абсолютно голая, солнце, которое скрывается за их спинами, вырисовывает её силуэт. Она ослепительно улыбается и кричит:
— Я лечу-у-у! — и прыгает вниз.
Её тёмные волосы с несколькими прядями, осветлёнными солнцем и морем, всеми этими днями, что они провели на острове, следуют, немного отставая, за ней. Плюх! Она в воде. Тысячи пузырьков вокруг неё, исчезающей в синеве моря. Алессандро улыбается и трясёт головой, веселясь.
— Не верю, я не верю...
Он поднимается со скалы, где читал свою газету, спускается чуть ниже и тоже прыгает. В один миг он оказывается в пузырьках и видит, как она вновь появляется на поверхности воды, улыбаясь.
— Ну, что? Тебе понравилось? Ты же не осмелишься...
— Да что ты говоришь!
— Тогда давай, попробуй... Я не могу ждать целый день...
Развеселившись, они смеются и обнимаются, голые, очень быстро размахивая ногами под водой, чтобы удержаться на плаву. Они дарят друг другу солёные поцелуи, долгие, нежные, со сладким вкусом любви. Их горячие тела сближаются и соединяются в прохладной воде. Они одни. Одни посреди моря. Поцелуй, и ещё, и ещё один. Вдруг поднимается ветер. Газета взлетает, покидает скалу, поднимается, порхает вдаль, вверх, ещё выше, словно воздушный змей без нити, яростный и мятежный, она открывается, расправляя свои крылья и рассыпаясь на страницы, которые тоже раскрываются ветром и резко падают над Алессандро и Ники.
— Не-е-ет! Моя газета...
— Забей, Алекс! Неужели ты о чём-то непременно должен узнать?
Они разъединяются и быстро плывут, чтобы собрать мокрые страницы: реклама, плохие новости, экономика, хроника, политика и культурная жизнь.
— Вот и всё, видишь?.. Это моя газета...
Но интерес длится всего мгновение, и Алессандро начинает улыбаться. Она права: что я должен был узнать? Что мне нужно? Ничего. У меня есть всё. У меня есть она.
Алессандро смотрит на Ники, которая постанывает и переворачивается в кровати, словно чувствует все его воспоминания. Затем она снова вздыхает, на этот раз глубже, и спит себе дальше, словно ничего не происходит. Тогда Алекс как по волшебству возвращается на остров, видит себя у костра, который они разожгли на пляже той самой ночью, они едят свежую рыбу, запечённую на этих дровах, собранных в чаще неподалёку. Потом они несколько часов сидели перед медленно угасающими углями, слушали дыхание моря, в свете луны плескались в лужах, оставленных на пляже приливом. Солнце весь день согревало воду, которая оставалась в тюрьме моря.
— Давай, идём, залезем в эту скрытую пещеру. А лучше назвать её Пещерой Отражений или Радужной Пещерой... — они придумали названия для каждого уголка этого пляжа, от маленькой лужицы до дерева, скалы и подводных камней. — Да, этот камешек мы назовём Слоном! — просто потому, что его странный край напоминает забавное ухо. — Этот пусть будет Луной, а этот – Котом... А этот узнаёшь?
— Нет, что это?
— Это камень Секса... — Ники подходит и кусает Алессандро.
— Ай, Ники...
— Какой ты скучный... Я думала, что на острове мы будем жить, как главные герои «Голубой лагуны»!
— Честно говоря, я больше представлял себе Робинзона и его Пятницу...
— Ах, так?.. В таком случае, я устрою тебе, я тебя точно съем! — она снова кусает Алессандро.
— Ай, ну же, Ники...
Терять смысл дней, ночей, течения времени, отсутствия встреч, есть и пить, только когда чувствуешь реальную необходимость, жить без проблем, ссор или ревности.
— Это рай...
— Может, так и есть. В любом случае, мы должны быть очень близко друг к другу...
— Эй!.. — Ники изображает улыбку. — Что ты делаешь?
— Я хочу...
— Тогда мы отправимся прямо в ад...
— В рай, прости, потому что, если я зову тебя любимой, у меня есть билет только в рай...
Ники пускает пузыри из слюны, как маленькая девочка, потому что в самом деле не знает, что сказать, будто сейчас она чувствует острую потребность в том, чтобы ей уделили внимание. И чтобы её любили. Алессандро, улыбаясь, смотрит на неё.
Уже больше года назад они вернулись в Рим, и с тех пор ни один день не был похож на другой. Кажется, будто их вытащили в наш мир из песни Subsonica: «Мы любой ценой должны избежать привычки между нами, между фразами боли и радости, в желании, мы должны отказаться от неё в любой момент...»
Ники поступила на филологический факультет и сразу же начала учиться, она уже сдала несколько экзаменов. Алессандро, в свою очередь, вернулся к работе, но время, проведённое на Голубом острове, оставило на них свой отпечаток, оно сделало их волшебными, дало им великую уверенность... Только Алессандро несколько дней после возвращения казалось странным просто взять и вернуться к повседневности и старой реальности. И он принял решение. Он захотел оставить всё позади, чтобы ни одна страница его новой жизни не могла оставить послевкусия прошлого.
Так что тот день стал чудесным сюрпризом.
— Алекс, мы похожи на двух идиотов...
— Вовсе нет... Не думай об этом и всё.
— Но как я могу не думать?
— Не думай и точка. Мы на месте.
Алессандро выходит из машины и спешит обойти её.
— Подожди, я помогу тебе.
— Конечно, поможешь... Но если ты хочешь, то я сама выйду из машины с завязанными глазами! Выйду не на ту сторону, потом перейду улицу, и...
— Любимая! Не говори такого даже в шутку... Ладно, если такое и случится, клянусь, я никогда тебя не забуду.
— Придурок!
Со всё ещё закрытыми глазами Ники пытается ударить его в плечо, но потому как ничего не видит, она просто бьёт воздух. Тогда она делает ещё попытку и попадает ему в шею.
— Ай!
— Ты заслужил это...
— Чем заслужил?
— Сам знаешь… тем, что говоришь такие ужасные вещи.
Алессандро потирает затылок под изумлённым взглядом консьержа.
— Милая, но ведь это ты сказала...
— Да, а потом ты отпустил эту шуточку!
— Какую?
— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю... что никогда не забудешь меня, если я закончу под колёсами...
Алессандро берёт её за руку и ведёт к дверям дома.
— Ты понял, что я сказала, Алекс?
Ники щипает его.
— Ай! Конечно же, любимая...
— Ты никогда не должен забывать меня, даже...
— Хорошо, но так воспоминание прочнее закрепится в сознании. Например, если прямо сейчас ты окажешься под колёсами во-о-он того мотоцикла, то такие кадры...