Но Алессандро некогда думать. И даже волноваться. Он вылезает из машины и закрывает её. Несколькими секундами позже он уже бежит по узким дорожкам между корпусами университета... Боже мой... Я потерял её. Он осматривается вокруг и видит её. Вот она, прямо перед ним, проходит между студентами, почти подпрыгивая, её волосы развеваются на ветру. Ники улыбается и касается травинок правой рукой, словно пытается приласкать их, словно каким-то образом ей хочется стать частью этого кусочка природы, что едва выглядывает над землёй, которая всё ещё дышит между громадными плитами белого мрамора и цемента.
— Привет, Ники... — кто-то приветствует её, называя по имени.
— Ники, красотка! — другой делает это, используя это слово, как некое странное прозвище.
«Ники, красотка». И что он хотел этим сказать? Конечно же, она красивая... Не хватало ещё, чтобы кто-то мне об этом говорил, какая необходимость кричать об этом на все четыре стороны? И вообще, кто ты такой? Но он не успевает понять. За его спиной вдруг раздаётся голос. В окне машины появляется мужчина средних лет.
— Отлично, да, синьор! Где Ваша голова? Хотя, в конце концов, какая Вам разница? Если я погибну, плакать всё равно будут мои родители, не так ли? — продолжает он горланить, как сумасшедший.
— Тише, умоляю Вас...
— Ах, это единственное, что Вы можете сказать? «Умоляю Вас»... В каком мире Вы живёте? Где Ваша способность к разговору?
Алессандро обеспокоенно оборачивается. Ребятам на парапете становится любопытно, они наблюдают за происходящим. Ники всё ещё идёт, не обращая внимания. Уф... Слава богу, она меня не увидела.
— Простите, Вы правы... Я отвлёкся.
Алессандро проходит дальше и удаляется, стараясь не потерять из поля зрения Ники, которая между тем свернула по дорожке направо. Она проходит перед группой ребят, которые с ней здоровались. Один из них, который стал свидетелем сцены, слезает на землю.
— Этот тип такой... Козёл, знаете, как...
— Да, — присоединяется другой, — мы поняли это на собственных шкурах. И на наших зачётках тоже!
— Да, синьор, не переживайте!
Алессандро улыбается. Потом его улыбка становится не такой широкой. Его назвали «синьор».
Синьор. Господи, вот это да! Синьор. Старше. Взрослый. Но также и старик! Синьор... Меня впервые назвали синьором! И только сейчас он замечает, сколько молодых ребят вокруг него, сколько лет разницы их разделяет. Молодые, как Ники. Он идёт до самого конца дорожки. Ну да, для них я синьор. То есть, для них «синьор» – то же самое, что и старый, древний, антиквариат... Неужели и для Ники тоже? И с этим последним великим вопросом в голове, он входит в корпус факультета филологии.
19
В большой аудитории профессор шагает перед своим столом, двигается, активно жестикулирует, получая удовольствие от своего предмета.
— «Как ревнивец я мучим четырежды: поскольку ревную, поскольку себя в этом упрекаю, поскольку боюсь, что моя ревность обидит другого, поскольку покоряюсь банальности; я страдаю оттого, что исключён, агрессивен, безумен и зауряден». Так говорит Ролан Барт во «Фрагментах речи влюблённого». Он рассуждал о ревности. Что может быть более болезненным, более сложным для выражения? Ревнивцы существовали всегда... Подумаем о том, что, по-видимому, у нас есть эндорфин, который автоматически генерирует и ревность, она загорается, как индикатор, который предупреждает об опасности или даже о поражении... И наш Барт, эссеист, литературный критик и французский лингвист, даёт, по моему мнению, отличное определение ревности.
Алессандро поверить себе не может. Лекция о ревности. Что за день! Затем он осторожно заходит в аудиторию и видит её: она сидит немного ниже. Он направляется к последнему ряду и продолжает смотреть на неё, пробираясь между скамейками, а потом останавливается позади студента с причёской в стиле Джованни Аллеви. Короче говоря, прекрасное прикрытие. Профессор продолжает.
— По мнению Ларошфуко, в ревности больше гордости, чем любви. Я думаю, вы понимаете, сколько мотивов у нас сегодня рассуждать о ревности в литературе, эта тема задевает не только ваших коллег с факультета психологии...
Профессор продолжает свои рассуждения, а Ники наклоняется и достаёт из своего рюкзака большую тетрадь и кладёт её на стол, карандаши и маркеры ярких цветов отправляются сюда же. Она открывает тетрадь, одновременно слушая профессора. Иногда она что-то записывает, а потом разваливается на скамейке и опирается головой на ладонь. Иногда она зевает, а под конец, только под конец, прикрывает рот рукой. Алессандро улыбается, но немного позже Ники, кажется, замечает кого-то внизу, слева, и здоровается. «Привет, привет!» – будто говорит она со своего места, молча размахивая руками. Потом она жестами показывает, что они увидятся позже. У Алессандро закрадываются подозрения, и из любопытства он немного отклоняется от юного Аллеви немного вправо, потом подаётся чуть вперёд, чтобы увидеть, с кем говорит Ники. Как раз вовремя. Какая-то девушка показывает ей пальцами «OK», посылает ей улыбку и продолжает слушать профессора. Ники смотрит на неё ещё раз, потом снова сосредотачивает своё внимание на лекции. Какая милая. Это ведь её подруга. А я себе навыдумывал... А что я должен был думать?.. Я глупец. И тут, словно его сомнения приобрели вес и форму, словно они, любопытные, вплотную подошли к ней, Ники оборачивается и смотрит назад. Алекс снова резко прячется за того студента, он полностью закрывается, превращаясь в подобие статуи, безупречно сливаясь с сидящим перед ним юношей, словно его тень. Он взволнован, даже его дыхание сбилось. Затем он потихоньку наклоняется вправо. Ники уже отвернулась, теперь она смотрит перед собой и слушает профессора.
— Но наш Франсуа де Ларошфуко не остановился на этом. Он добавил, что любовь уникальна, хотя в мире бесчисленное множество разных пар...
Алессандро вздыхает. Слава богу. Она меня не заметила.
— Шеф? Шеф?
Алессандро подпрыгивает. В его ряду, прячась под скамейкой и опираясь рукой о стол, торчит какой-то странный тип. На нём куртка в военном стиле со звёздочками на плечах, длинные, немного курчавые волосы, красный ремень. Парень улыбается.
— Извини, шеф, не хотел тебя пугать... Чего хочешь? Гашиш, марихуана, экстези, кокс... Есть всё...
— Нет, спасибо.
Тип пожимает плечами и выходит из аудитории, испаряясь так же, как и появился. Алессандро качает головой. Что я ему ответил? «Нет, спасибо». Что я вообще здесь делаю? Так что он осторожно выходит из аудитории, стараясь остаться незамеченным. Мне лучше поехать в офис... Он спешит к своей машине. Он счастливо подпрыгивает, снова спокойный, не зная, сколько всего могло случиться, останься он на лекции до самого конца.
20
Олли делает ксерокопии. С начала практики уже прошло какое-то время. И ей становится скучно. Только иногда, когда она встречает в коридорах Симоне, её настроение меняется. По правде говоря, этот парень немного рассеянный, ходячая катастрофа, но ещё он забавный, милый и искренний. И он единственный, кто рассказывает ей, как тут всё устроено на самом деле. Единственный, кто готов взять на себя инициативу.
Комната с небольшим столом, которую выделили Олли, большая и хорошо освещённая. Она поставила на стол куколок и фотографию Волн. Фото Джампи она решила не выставлять. Возможно, постеснялась. В одном из ящиков она хранит свои рисунки. Иногда, в последние часы работы, когда она заканчивает с мелкими поручениями – всегда какая-нибудь мелочь, хотя, в любом случае, каким-то образом связанная с её истинными целями – она развлекает себя рисованием, вдохновляясь тем, что видит вокруг. В конце концов, она же работает в головном офисе дома моды. Это начало. Она вспоминает интервью Лучано Лигабуэ, которое видела по телевизору. Он очень её впечатлил. Он сказал: «Я проверил на себе, что успех – это совсем не то, чего ты ожидаешь, что знаменитое равенство «успех = счастье» на самом деле неверно. Успех помогает во многом, даёт много преимуществ, но это не то, во что ты верил. И чтобы каким-то образом доказать, что я его заслуживаю, я сочинил Una vita da mediano. Я сделал это, чтобы вы знали: успех пришёл ко мне не просто так. Я сочинил эту песню в тот момент, когда почувствовал необходимость оправдать свой успех, то, что с другой стороны – полнейшая глупость. Но именно этот этап я сейчас переживаю». Олли улыбается. Подождём, пока со мной начнёт происходить что-то подобное, хотя я сейчас и не на совсем верном пути. В такие моменты я чувствую, что я даже не на полпути. Я гораздо ниже!