Карио жуёт омлет и смотрит Мауро в глаза. Мауро ловит его взгляд, снова вытирает рот и кладёт салфетку на стол.
— Ладно, я ухожу. Я уже наелся.
Ногами он отодвигает стул от стола, немного подавленный и мятежный, и быстро идёт к двери.
— Конечно… — продолжает отец, указывая на него. — Он поел, чего ещё. Но этой ночью, Аннамария, ты сделаешь мне одолжение и запрёшься. Этот тупица больше не войдёт сюда.
Элиза смотрит, как он уходит. Аннамария забирает у неё уже пустую тарелку.
— Хочешь немного омлета, дорогая?
— Нет, не хочу.
— Тогда я почищу тебе яблоко.
— Нет, яблоко я тоже не хочу.
— Слушай, хоть ты не начинай. Ты съешь яблоко и точка.
Элиза немного склоняет голову.
— Ладно.
Мауро выходит из дома. Снимает цепь со скутера и складывает её в отделение под сиденьем. Он едет на всей скорости, даже не одев шлем. Наконец, съезжает с дороги и ускоряется в открытом поле. Потом, объехав пробку и попав на трассу Казилина, он останавливается. Глушит мотор и достаёт сигареты из кармана. Зажигает одну. Закуривает, нервный. Позади, между арками старого римского акведука, невзрачный закат начинает уступать ночным звёздам. Вдруг у него появляется идея. Он достаёт из заднего кармана джинсов свою Нокию, купленную на eBay. Ищет номер. Звонит ей.
— Привет, Паола, занята?
— Нет, нет, только что поужинала. Что произошло, что с тобой? Ты мне кажешься странным. Поссорился с родителями?
— Ещё бы! Я хочу немного поболтать с тобой, — и он объясняет ей всю чушь: что он ел, что сделал, когда вышел из дома. — А ты мне так и не рассказала, как прошли пробы.
— Знаешь, одна моя подруга, которая там работает, сказала мне, что шансы есть.
— Я же говорил. Вот увидишь, они выберут тебя. К тому же, там было столько выскочек. Ты была лучшая, говорю тебе. И вовсе не потому, что ты моя девушка.
И они продолжают разговор. К Мауро тут же возвращается хорошее настроение. Паола. Ещё немного надежды на то, чтобы стать хоть кем-то.
16
Алессандро выходит из кабинета Леонардо. Он всё ещё не верит.
— Просто… не могу поверить… — Андреа Сольдини следует за ним и в самом деле как тень, в буквальном смысле этого слова. — Или я должен был встретиться с ним лицом к лицу? Мои премии, мои победы, мои успехи, – всё на волоске. И из-за кого? Из-за кого-то, о ком ничего не известно. Никогда не слышал об этом Марчелло Санти. Что он такого сделал? Какие премии ему давали? Я даже не помню ни одной его рекламы.
— Ну… — нерешительно вмешивается Андреа Сольдини, — он делал рекламу Golia, Crodino, и ещё реклама кофе, например, та, где чашка поднимается в небо, как на воздушном шаре. Ещё – средства от москитов. В общем, много всего.
Именно в этот момент к ним присоединяется Алессия, которая подливает масла в огонь.
— Ещё он сделал рекламу Saila, в которой выходит, танцуя, та красивая девушка.
Алессандро осматривается вокруг.
— И где он сейчас?
— Пошёл выбирать остальных членов своей команды. Мне так жаль, что мы не можем быть вместе в таком важном проекте.
— Знаю, мне тоже жаль, но ещё я знаю, что работа есть работа, и что ты сделаешь всё, что можешь, для его победы, как это и должно быть.
— И ещё, дорогой Алессандро, потому что в сентябре, что бы ни случилось, меня отправляют в Лугано… и если ты проиграешь, то поедешь со мной! — немного смущённая, Алессия улыбается и уходит.
— Конечно, но только если проиграю! Хотя сейчас та, что всегда работала со мной, теперь будет против меня, с моим прямым противником. И не только поэтому этот человек хочет, чтобы я проиграл! Но я готов…
Андреа пожимает плечами.
— Да, но она это сделает, чтобы быть с тобой… в Лугано.
Алессандро смотрит на него и слегка опускает веки.
— Спасибо, ты такой тактичный. Но дело не в том, что я не люблю Лугано, наоборот. Просто я не желаю проигрывать.
— Хорошо, тогда сделаем всё возможное.
— Да, но только этого недостаточно, ты должен сказать «мы победим».
— Да, окей, мы победим, и снова благодаря прошлой ночи, а? Я ценю, что ты никому ничего не сказал, и прежде всего… Окей, кажется, это знак судьбы, что мы оба оказались сегодня здесь, ты и я, понимаешь? Когда вчера я тебе сказал, что у меня собеседование, я ещё не знал, чем стану заниматься. Видишь? В принципе, произошедшее прошлой ночью – лучшее, что могло произойти…
— Ах так? И почему же?
— Потому что это нас объединило. Так сказать, каким-то образом я обязан тебе жизнью, и я буду твоей тенью. И к тому же после вчерашнего одна вещь неоспорима.