— Да?
— …ты больше никогда не забудешь моё имя.
— Конечно, конечно… кто может тебя забыть? Я только надеюсь, что когда всё это закончится, ты не оставишь мне плохих воспоминаний о себе.
— О, нет, можешь быть уверен.
— Нет, тот, кто должен быть уверенным, это ты. Потому что если мы проиграем, я тебя убью, — он останавливается перед кабинетом. — Я представлю тебя моей команде.
Он открывает дверь, внутри за столом сидят две девушки. Одна рисует, другая листает газету, рядом стоит парень и скучающе играет пакетиком чая в чашке. Он поднимает и опускает его, чтобы заварить как можно крепче.
— Итак, это Джорджия.
Дизайнер поднимает коробку карандашей и с улыбкой машет ею рядом со своим лицом.
— А это Микела.
Молодая девушка кладёт газету на стол, закрывает её и тоже с улыбкой смотрит на Андреа.
— И, наконец, представляю тебе Дарио.
Парень прищуривается, чтобы лучше разглядеть вошедшего.
Алессандро продолжает:
— Ребята, это Андреа Сольдини. Вместе мы должны принять участие в очень важном соревновании и победить. Скажу вам только, что победитель станет международным креативным директором, в то время как проигравшая команда умрёт. Группу могут расформировать, но самое главное – меня могут перевести в Лугано. Понятно? Так что единственное, что мы можем сделать, – победить.
Дарио смотрит на него вопросительно.
— А наш менеджер Алессия?
— Теперь с врагом. Или, лучше сказать, превратилась во врага. Теперь наш менеджер – Андреа Сольдини.
Дарио не верит.
— То есть, Алессия со всем своим опытом, способностями, иронией, решимостью… теперь за другую команду. А можно узнать, кто их креативный директор?
Алессандро улыбается, стараясь преуменьшить значительность.
— Да какой-то Марчелло Санти.
— Что?! — Дарио и девушки словно окаменели. — Какой-то Марчелло Санти?! Да у него куча разных премий. Он новый гений, новатор нашего времени. Леонардо взял его в отдел маркетинга после того, как мы только-только обошли наших прямых конкурентов. — Алессандро слушает с удивлением. Похоже, он единственный, кто не слышал о таком успехе. — И более того, — Дарио продолжает, глядя на Андреа Сольдини, — у него теперь Алессия. Ну всё, ребят, я ухожу.
— Куда это? — спрашивает Джорджия.
— Искать новую работу. Это лучшее на данный момент, пока не стало поздно.
Алессандро его останавливает.
— Ладно, мне не нужны тут шутки. Именно когда игра становится жёсткой… когда жёсткие начинают играть.
В этот самый момент Андреа Сольдини преграждает путь Дарио, блокируя таким образом дверь и любой возможный выход.
— Не волнуйтесь за будущее. Ну, или волнуйтесь, если хотите, только зная, что это поможет вам так же, как жвачка поможет решить математическое уравнение. Реальные проблемы в жизни происходят сами по себе, ты не можешь решить их у себя в голове заранее, они вдруг произойдут в четыре часа пополудни в один ленивый вторник. Каждый раз, как это будет происходить, делай одну вещь: пой!
Алессандро стоит, открыв рот. Джорджия и Микела слушают речь с улыбками. Дарио аплодирует.
— Поздравляю, если бы не финал «Большой кахуны», было бы не так плохо.
Алессандро приходит в себя и смотрит на Андреа.
— Да, это и правда из того фильма, — узнаёт он фразу. — Но я знаю её наизусть…
Дарио толкает Андреа, пытаясь выйти. Алессандро хватает его, держит за шею и не отпускает.
— Окей, Дарио, давай поговорим. Важно, чтобы ты остался, чтобы в этот трудный момент остались вы все. Позвольте мне хотя бы рассказать, что нужно делать. Продукт – это конфетки. Называются ЛаЛуна, слитно. Конечно, они имеют форму полумесяцев. Фруктовые, очень вкусные. Вот упаковка, — он шарит в кармане и достаёт коробочку, которую стащил из кабинета Леонардо. — Я не могу рассказать вам больше.
Он отпускает Дарио, который берёт коробку и рассматривает. Белая с маленькими разноцветными полумесяцами.
— Похоже на мороженое «Радуга».
— Да, я сказал то же самое, — удовлетворённо улыбается Андреа Сольдини.
Дарио смотрит на него с полуулыбкой.
— Он сказал то же самое?
И пока Алессандро берёт его под руку и отводит на место, Дарио кладёт конфету в рот.
— Ммм, по крайней мере, на вкус – отлично.
— Так ты будешь работать над этим?
— Конечно, но я всё ещё не понимаю…
— Чего не понимаешь?
— Две вещи. Первая: почему без Алессии?
— Потому что Леонардо захотел перетасовать карты. Он сказал, что мы её знаем слишком хорошо… Что мы будем почивать на лаврах.