— Да, понимаю, но с ней мы всегда побеждаем. Спим, но побеждаем.
Алессандро пожимает плечами, как бы говоря: «Ничего не могу поделать».
— Ещё меня беспокоит…
— И второе: почему не выбрали меня на замену Алессии?
— Потому что Леонардо принял Андреа Сольдини.
— Ой, не неси чушь! Давайте называть вещи своими именами: его взяли сюда по блату!
— Нет, это не так. Леонардо даже не помнит его имени. Я думаю, он и правда хорош. Ему только нужно дать шанс. Ты дашь ему шанс, Дарио?
Дарио осматривает его примерно с мгновение. Затем вздыхает, разгрызает свою конфету и проглатывает. Улыбается и делает утвердительный жест головой.
— Ладно… Ради тебя.
Алессандро собирается уходить. Дарио его останавливает.
— Прости, я не хотел так поступать… Как ты сказал его зовут?
17
Коридор заполняется, как река после дождя. Цвета, смех, джинсы, музыка в МР3, звонки мобильных, взгляды, перебегающие от одного к другому, отскакивающие от стен, содержащие в себе секретные послания. Волны выходят из класса. Олли достаёт свой плотно завёрнутый в фольгу бутерброд.
— Он же просто гигантский!
— Да. Помидоры, тунец и майонез.
— И ты сама его сделала?
— Ещё чего. Его приготовила Джузи, синьора, которая помогает нам по дому. Она сказала, что в бутерах из магазинов куча дерьма, поэтому она сама будет мне делать их.
— Я пойду на поиски перекуса. Что-нибудь злаковое. И что бы ты ни ела, всё равно у меня будет вкусней, — Дилетта удаляется с преувеличенной радостью, на ходу очень смешно подпрыгивая, отчего её волосы болтаются в разные стороны.
— Неееет! Ненавижу тебя! Ты должна сразиться с Джузи! — кричит ей Олли со смехом.
Торговый автомат находится рядом с окнами, на углу коридора, где он превращается в вестибюль. Группа ребят толпится перед ним, выбирая. Дилетта знает одного из них.
— Один сэндвич для меня, — парень, одетый в North Sails, обращается к девушке, стоящей рядом.
— Хочешь с соусом тартар? Тогда держи.
— Не говори мне, что у тебя типа оказался лишний. Слушай, просто купи мне его, и в субботу я приглашу тебя на пиццу.
Но девушка не выглядит довольной.
— Пицца и кино.
— Ладно, хорошо… Ты посмотри, он не принимает монету.
— Как это не принимает?
— Вот так.
Дилетта оглядывает девушку, стоящую перед ней в очереди. Она закидывает монету в щель, но автомат выплёвывает её снова и снова. Она роется в карманах, как моряк. Находит другой евро и пробует ещё раз. Ничего не выходит.
— Не принимает? — спрашивает тип, который стоит у автомата с напитками рядом.
— Нет, — отвечает девушка.
— Слишком новая монета. Какие у тебя подошвы?
— Подошвы?
— Да, подошва на туфлях, лучше всего резиновая.
— Окей, и что дальше?
— Берёшь евро и трёшь его о свою резиновую подошву.
— Что за глупость!
— Ну, тогда делай так, как хочешь, и оставайся голодной.
Он возвращается к своему автомату. Две девушки бросают на него недобрые взгляды и уходят. Подходит очередь Дилетты. Пока она ждала, то вертела и вертела в руках свой евро, производя кто знает какой физико-энергетический ритуал, надеясь, что удача ей улыбнётся. Она кидает монету в щель. Клинк. Монета с неумолимым и циничным звуком вываливается обратно. Что же делать. Её евро, должно быть, тоже слишком новый. Она берёт и пробует ещё раз. Ничего. Опять. Снова. Дилетта начинает нервничать и бьёт автомат.
— Синьорина, бейте свой евро, этот аппарат дорогой. О чём вы думаете?
— Подождите, дайте мне попробовать, — голос за их спинами заставляет Дилетту обернуться. Высокий парень с золотисто-каштановыми волосами, немного загоревшее на весеннем солнце лицо, глаза зелёные, цвета надежды, он смотрит на неё немного смущённо и улыбается. Бросает евро в щель. Плинк. Другой звук. Работает. — Пока ты пробовала, я сделал то, что сказал тот парень.
«Тот парень» оглядывается и смотрит на него.
— Да ладно, хоть кто-то чему-то учится. Синьорина, давайте же скорей.
Дилетта бросает на него косой взгляд.
— Что хочешь? — вновь говорит тот голос.
— А, что? Да! Батончик мюсли!
Парень нажимает кнопку, и батончик падает в коробку. Он наклоняется и достаёт его.
— Вот, держи.
— Спасибо, но тебе незачем было это делать. Возьми евро.
— Да нет, я уже видел, что он не работает. И это вовсе не обязательно.
— Возьми же. Ты знаешь, как это сделать. И я не люблю долги.