А она вдруг подалась к нему, прижалась и прошептала:
- Прости… Я случайно выкрикнула про беременность, когда твоя жена потащила меня к лестнице! А потом… мне так понравилась мысль, что я могу родить тебе ребенка, что я сама в нее поверила!
9.1
9.1
У них не будет малыша… вот и все. Эта мысль выстрелом прошила Куденкова насквозь. Если до сего момента он хватался за то, что Леля может сказать ему про ребенка нечто обнадеживающее, то теперь все рухнуло.
Отстранив от себя льнущую Лену, он отошел в сторону и сложил руки на груди.
- Я хочу знать все из твоих уст. Слышал во время вашего разговора с матерью достаточно, но все же предпочту, чтобы именно ты поведала мне всю правду.
Леля стала заламывать руки. Не будь Вадим настолько зол, он бы даже испытал жалость по отношению к ней. Но то тлеющее в груди чувство, которое уже выжгло края и подбиралось к самому сердцу, не давало ни единого шанса Куденкову стать понимающим. Потому что это было равносильно тому, чтобы быть лохом.
- Я не знала про Ксюшу, клянусь! Ну, что это именно она… Моя дочь.
Два последних слова Леля произнесла шепотом. Они сорвались с ее губ тяжелым хриплым выдохом, в котором сквозил самый настоящий ужас. От того, что она говорила, было страшно прежде всего самой Лене - не нужно было становиться телепатом, чтобы это почувствовать.
- И когда узнала? - склонил он голову набок.
Она поджала губы.
- Когда мама стала настаивать на том, чтобы я снова попробовала вернуть Яна.
- Ты ушла от него действительно потому, что он был беден? Он тебя не донимал и не обижал?
По выражению лица Лели все было ясно сразу. Она оболгала того, с кем встречалась три года назад. Повесила на него то, в чем он был совершенно не виноват. Напротив, именно Ян и стал пострадавшей стороной, когда она сбежала от него, а потом родила дочь и отдала ее, как ненужную вещь. Даже не сообщив отцу Ксюшиного ребенка, что тот стал родителем.
- Вадик… Мама постоянно твердила, что найти себе богатого мужчину - это мой единственный шанс!
Она снова бросилась к нему, но Куденков перехватил ее руки за запястья и отстранил Лелю от себя.
- У тебя так это сделать и не получилось, - покачал он головой, криво улыбаясь. - Ты так и не нашла себе кошелек на ножках, потому что я - не тот миллионер, о котором вы с Лидой могли мечтать!
Последние слова он буквально выплюнул ей в лицо, хоть и понимал, что они лишь отчасти соответствуют действительности. Или же просто выгораживал Лелю перед самим собой и пытался свалить все на одну лишь ее мать?
- Вадик… я и не хочу никаких миллионов, - всхлипнула Леля. - Я врала тебе, но лишь потому, что… ты бы меня бросил, если бы узнал правду! Ужасно любить человека, который не только избавился от собственного ребенка, но еще и не может родить мужчине наследника…
Господи! Откуда же она всего этого понахваталась? Гештальт в плане детей у Куденкова был с перебором закрыт за время брака с Глашей. Да, он очень обрадовался беременности Лели, но если бы у них не было ребенка - это ничего бы между ними не изменило.
- Скажи… зачем ты восстановила невинность, Лена? - намеренно назвав любимую так, как ей не нравилось, спросил Куденков.
Хотелось хоть чем-то ее уязвить, хоть как-то уколоть… Вот до чего они докатились за считанные часы!
- Я…
Она запнулась. Посмотрела на него виновато и закусила нижнюю губу. Потом залилась краской, почти как тогда, когда у них все было «впервые». Леля так же смущалась, причем делала это, как выяснилось, весьма профессионально.
- Ты пошла на это, чтобы поймать на целку богатого мужика? - процедил Вадим, прекрасно понимая, насколько грубо это звучит.
Но что уж говорить, в этой фразе и скрывалась вся жуткая правда. Ведь он даже не успел произнести этих слов, как понял по лицу Лены, что попал точно в цель.
- Это все мама, Вадик! Это все она! - вскричала Леля, вцепляясь в его одежду пальцами.
Он взял ее за плечи и хорошенько встряхнул.
- Нельзя дожить до двадцати лет и считать, что ты не несешь ответственности за свою жизнь и поступки! - рявкнул он в испуганное лицо.
То лицо, на которое был готов смотреть бесконечно. И которое сейчас не вызывало у него ничего, кроме желания отвернуться и попытаться забыть.
- Ты меня обманула, Лена… ты лгала мне, глядя прямо в глаза! Что ты стала бы делать дальше, а? Инсценировала бы выкидыш? М? Когда ты собиралась устроить эту театральную постановку?
Ему даже не нужен был ответ - ему в принципе все было понятно и так. Ребенка не будет, а с остальным он даже не представлял, что делать. Ждать, когда она сообразит, что Лида права и взять с него, Куденкова, особо нечего? Понимать, что остался с нею, но подозревает каждую секунду, что Леля отправилась к Яну, потому что он более лакомый кусочек? Нет, это невыносимо!
- Все, я ухожу, - сказал он любимой, понимая, что слова эти говорит за короткий промежуток времени уже второй женщине.
С той лишь разницей, что теперь, когда произносил их, не чувствовал ничего, кроме жуткой опустошенности и горечи. Тогда, когда уходил от Глаши, он летел навстречу новому счастью на широко распахнутых крыльях. Теперь же камнем падал в пропасть собственных страданий.
Вот чем все обернулось… Это ему наказание за то, как поступил со своей семьей.
- Вадик! - вскричала Леля, которая бросилась за ним. - Постой!
Но Куденков останавливаться не стал. Он просто помчался прочь, чтобы после побежать в сумерках, куда глаза глядят, а затем метаться по незнакомому скверу раненым тигром.
И если бы Вадим мог запрокинуть голову и громко взвыть - он бы точно это сделал… Но почему-то сил не хватало даже на хрип.
9.2
9.2
Сидя за семейным ужином, который теперь казался совершенно привычным делом, я думала о том, насколько же быстро посторонний, по сути, человек стал настолько нам близким. И когда останавливалась взглядом на Яне, который, словно читая мои мысли, постоянно подлавливал меня на том, что я на него смотрю, мне чудилось, что мы вот так собирались вместе уже очень и очень давно. Едва ли не с начала времен.
И вот очередные посиделки за вкуснейшей лазаньей, которую приготовила дочь, были позади. Кирсанов, который сегодня выступал в роли лошадки для всеобщей любимицы Ксюши, ссадил малышку с рук и, пообещав завтра помочь с тем, чтобы исправить потекший кран, уехал. А мы опять остались вчетвером. И это было очень органично и правильно - жить вот так и даже позволять себе забыть о том, что на свете существует еще и Вадим Куденков.
С которым, кстати, уже вот-вот должно было состояться первое судебное заседание по поводу нашего развода.
- Мам… - сказала мне Юля, что окончательно перевезла вещи в нашу квартиру буквально на днях. - Ян на тебя смотрит вовсе не только как на настоящую маму своей дочери.
Я даже закашлялась от того, что услышала, когда составляла тарелки в посудомойку. Вот уж завернула так завернула!
- Юляш… Давай не будем, - прекрасно понимая, о чем именно речь, попросила я дочь. - Мы с твоим отцом сейчас в разводе и если ты намекаешь на новые отношения…
Повесив в воздухе красноречивую паузу, я стала подбирать слова, чтобы не выдать себя с головой. Потому что у меня по отношению к Яну не так давно родилось то чувство, которое я еще не успела обдумать. И уж тем более пока не было времени понять, что с ним делать дальше. Знала лишь, что сейчас я точно не стану себе позволять ничего лишнего. И под лишним имела в виду какие бы то ни было эмоции в сторону малознакомого мужчины.
Любого мужчины в принципе.
- Да не намекаю я, - отмахнулась Юля. После чего подумала и рассмеялась: - Говорю прямо.
Я подхватила веселье дочери, потому что на душе моей вдруг стало очень легко и светло. А когда услышала звонок в дверь, почувствовала, что щеки мои заливает краска.