Правда, при взгляде в зеркало хотелось скривиться и обратиться к всевышнему с просьбой выдать мне новую внешность. Глаза опухли от слез, в том числе непролитых, под ними залегли черные круги, а уголки губ скорбно опустились вниз.
В противовес мне Леля, поди, выглядела и чувствовала себя в разы лучше, чем несчастная брошенная престарелая супруга. Нужно было с этим что-то делать, потому я позвонила маме и подруге и попросила их приехать прямо к нам, чтобы они помогли мне со сборами.
Петр был отправлен по делам, которые еще требовалось завершить перед праздником, так что мы с Ксюшей остались одни.
От Вадима известий не было, и я очень надеялась, что у него хватит мозгов сегодня пропустить празднество, а уж я как-нибудь отоврусь, чтобы не портить праздник поиском отговорок по поводу отсутствия мужа.
Размышляя об этом, я вытащила приготовленное для похода в ресторан платье. Надену его, а потом Люся и мама помогут мне собраться. Им о случившемся я непременно расскажу - сил на то, чтобы делить боль с самой собой, у меня больше не осталось.
Когда раздался звонок в дверь, я как раз докормила дочь, после чего она отправилась по своим делам играть с куклой, а я пошла открывать. И когда сделала это, отшатнулась.
На пороге стояла она - любовница моего мужа, которой хватило наглости припереться сюда в тот момент, когда я была занята днем рождения дочери!
- Тетя Аглая, выслушайте меня, умоляю! - взмолилась она, делая шаг вперед и понуждая меня машинально отступить. - Я пришла просить у вас прощения, хоть Вадик и был против!
2.3
2.3
Она даже будто бы поперхнулась следующим словом. Захлебнулась, глядя на меня и протягивая ко мне руку. А я смотрела на Лелю, которая росла на моих глазах, и сейчас осознавала со всей отчетливостью - она больше не маленькая девочка. Она - женщина, укравшая у меня мужа.
Уничтожившая мою прошлую жизнь.
- Я не знаю, как так получилось, что мы полюбили… Вадим старался держаться, я тоже говорила, прежде всего, себе, что так неправильно! Но мы не смогли справиться с чувствами. Тетя Глаша, простите, я вас умоляю! И ненавидьте за все только меня, так будет справедливо!
Сказанных ею слов хватило для того, чтобы я вскипела за считанные мгновения. Эта маленькая дрянь не только потопталась по моей душе, она еще и нашла в себе наглость прийти в мой дом! И хорошо хоть Ксюша была сейчас в малом возрасте, чтобы понимать, что именно кричит эта мерзавка.
Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я схватила Лелю за шиворот и толкнула прочь из квартиры. Пока она пыталась осознать, что происходит, я вытащила Миронову прочь, поволокла к черной лестнице.
Пусть на меня смотрели камеры, установленные в общем коридоре; пусть она упиралась и только и делала, что перебирала ногами - ей нужно спасибо сказать за то, что я не схватила Лелю за волосы и не проредила ее шевелюру.
Несмотря на то, что эта наглая девица была выше на голову, в меня словно бес вселился и помог дотащить ее до первого пролета. И когда я уже хотела было отпихнуть ее прочь, Леля заверещала:
- Пожалуйста, не надо! Я беременна!
Трезвость пришла с ощущением, будто мне прямо по затылку ударили тяжеленным молотом. Я отпустила Лену и отступила, тяжело дыша, хотя и казалось, что кислород в мои легкие попросту не проникает.
Я беременна. Я беременна… - эти жуткие два слова звучали в голове, словно рефрен. Леля носила ребенка моего мужа!
Развернувшись, я помчалась в квартиру. Запрусь на тысячу замков и буду осознавать произошедшее. Но уже знаю, что вряд ли удастся совладать хоть с частью того, во что стремительно превратилась моя жизнь…
Когда в дверь раздался очередной звонок, я поняла, что мне в вены будто бы впрыснули лекарство, которое отрезвляет на всю жизнь. Не осталось каких-то чувств, переживаний, эмоций. Все в душе казалось выжженным ледяным ядом, отравляющим внутренности, но приносящим успокоение.
Люся и мама, которые приехали, чтобы помочь мне со сборами, болтали без умолку, а когда подруга усадила меня и стала колдовать над моей прической, я ровно и без каких-либо переключений на ненужные эмоции, рассказала им все.
Надо было видеть лица Людмилы и мамы. Они сначала округлили глаза, затем переглянулись. Я могла поспорить - в их головах одновременно возник один и тот же вопрос: Глаша что, чокнулась?
- Постой, Куденкова… - прошептала в неверии Люся, - Вадик сказал, что он любит Лелю Миронову, потом собрал вещи, уехал жить к ней, а сама она пришла к тебе сегодня и сказала, что беременна от него?
Подруга нащупала рукой спинку стула, подтащила его к себе и устроилась на нем. А мама выглядела так, что стало ясно - хорошо, что она уже сидела к моменту, когда я поведала им о своем несчастье.
- Да, именно так, - кивнула я.
Как же странно я себя ощущала сейчас! Как будто бы известия о беременности Лели отключили во мне все, словно внутри был тумблер, и Миронова одним точным нажатием сумела его опустить.
- Господи, девочка моя! - воскликнула мама и, бросившись ко мне, прижала к себе крепко, как в детстве, когда я боялась, скажем, страшного волка из сказки.
Только сейчас волком был тот человек, которого я обожала и называла мужем. Самым близким и родным.
- Мамуль… у меня все хорошо, - соврала я, вздохнув.
Уже понимала, что это состояние, в котором оказалась, продлится недолго. Но хваталась за него, как за спасительную соломинку. Сейчас переживу этот день и даже смогу искренне радоваться празднику дочери, ну а потом уже будет видно, что делать дальше.
- Глаш, тебе совсем не нужно играть с нами в Железную леди, - поцокала языком Люся. - Но если ты действительно переживаешь это вот так… то я рада.
Мы с подругой посмотрели друг на друга долгим взглядом. Люда знала меня очень хорошо, и уж конечно осознавала, что именно кроется за моим состоянием на самом деле. Но словно бы говорила: твоя взяла, играть будем пока по этим правилам. И если что - я рядом.
Я благодарно улыбнулась подруге, повернулась и посмотрела на себя в зеркало. План таков - сейчас на день рождения, а потом уже будем обсуждать случившееся.
Ну или не обсуждать, если удастся продержаться молодцом.
- Поехали уже, Петя на подходе… а то опоздаем, - сказала я и стала вызывать такси.
Мама и Люся снова посмотрели на меня так, будто не верили ни единой спокойной нотке в моем голосе. Но ничего не сказали и ладно.
Решено было ехать на двух машинах. Люся, мама, Ксюша с детским креслом, мы с Петром и торт просто бы не поместились в одно такси, потому вызывать пришлось сразу два авто.
И стоило только нам выехать на шоссе, как все пошло наперекосяк. Пробка не давала двигаться в том темпе, который был нам необходим, чтобы добраться вовремя. Вдобавок мы с детьми и тортом сели в машину со сломанной печкой, которая работала не переставая. И, несмотря на открытые окна, в салоне был просто Ташкент.
Я опасалась, что торт потечет, я нервничала и едва сдерживалась, чтобы не материться. А когда мы все же добрались до ресторана, оказалось, что почти все гости не только в сборе, но и уже начали праздновать.
- Да-да… привет! Я сейчас… Только торт отнесу! Петя, займись Ксюшей… мам… там просили подойти и обсудить что-то, - махнула я рукой в сторону официантов.
Сама же устремилась на кухню, где должна была поставить торт в холодильник. А когда сделала это и вернулась обратно в зал, украшенный шариками и цветами, меня словно из ведра ледяной водой окатили.
Прямо в центре стоял муж, который держал под руку Лену. И выглядел он весьма кровожадно, а на коленке Мироновой красовалась весьма приметная ссадина.
- Глаша ты с ума сошла? - взревел Куденков и направился в мою сторону. - Леля рассказала, что ты ее спихнула с лестницы и она лишь чудом не свалилась вниз и не потеряла нашего ребенка! Ты вообще думаешь, что творишь, дура?