- Сердечки? – мои брови невольно поползли вверх, потому что я ожидала увидеть черепа, символы бесконечности, образ Микки Мауса, на худой конец.
- Такое уж у меня настроение, - усмехнулся брат, не отвлекаясь от своего кропотливого занятия.
Никак это не прокомментировав, я продолжила наблюдать за его манипуляциями, пока на противне не появилась буква «А», вслед за ней «+», а после и «Ю».
- Ты чего творишь? – встрепенулась я и незаметно покосилась в сторону гостиной.
- Всего лишь стеб, - отмахнулся Юл. – Они ничего не поймут. Маме даже понравится.
- Зато я понимаю!
Его глаза прожгли меня насквозь.
- Я тоже, - остатки теста сформировали кружок. – Поэтому собираюсь схрумкать букву «А». Можешь взять мою букву, если хочешь. Мне будет приятно.
- Юлиан…
- Азалия, - пустой мешок полетел в раковину, а я не могла припомнить, когда в последний раз он называл меня полным именем. – Не стоит искать скрытый смысл во всем, что я делаю. Порой его там нет и в пониме. Я всего лишь хотел провести с тобой время. Что в этом такого, если учесть, сколько мы не виделись?
- Ты и сам прекрасно знаешь что, - прошептала я и взялась за противень, чтобы запихнуть его в морозилку на двадцать минут.
Его руки обвили меня, едва захлопнулась дверца. Горячие губы коснулись шеи.
- Боже, - воскликнула я, от неожиданности вцепившись пальцами в предплечья брата, чем вызвала его сдавленный стон.
- Все в порядке? – на кухне показалась встревоженная мать, но, увидев происходящее, поспешила удалиться, не сдерживая радостной улыбки, ведь раньше мы с Юлом обнимались очень часто, а, стало быть, в ее понятии дело шло к примирению.
- Юлиан, - позвала я и зажмурилась. – Прекрати немедленно.
- Я знаю про Брендона, - голос брата был низок как никогда; он заставил застыть и умолкнуть в предчувствии беды. - Только не вини Ингу. Она не хотела показывать, но я взломал ее ноут.
- Взломал ноут? – переспросила я, «смакуя» подступающую панику. – Но…
- Не так уж и сложно, - перебил Юл и потерся колючей щекой о нежную кожу шеи, посылая по телу разряды. – Я не должен был смотреть. Я не должен был слышать твой голос, который и воскрешал, и убивал одновременно, - наступила пауза; голое плечо стало подозрительно влажным. – Ты была с ним, да? Была во всех смыслах.
От боли в его голосе, казалось, потускнел свет потолочной лампы.
- Юлиан…
Не успело имя брата повиснуть в воздухе, как я была развернута на сто восемьдесят градусов, а затем скована оковами ужаса, ведь его язык бесцеремонно ворвался в мой рот, а бедра вжались в мои с такой силой, что я ударилась о стоящий сзади холодильник.
Следующее, что я помнила - звук пощечины и огонь, охвативший вмиг покрасневшую ладонь. А так же бездонные глаза, которые подозрительно заблестели.
- Аза? Юлиан? – голос мамы заставил душу уйти в пятки. – У вас все в порядке?
- Да, - тут же отозвался парень на удивление твердым тоном и сделал шаг, но я выставила вперед руку, призывая его остановиться. – Я оступился и чуть не упал, но все в порядке.
Как он мог? Как он мог говорить настолько спокойно, после того, что сделал? Всего в каких-то нескольких метров от наших родителей, которые могли объявиться в любую минуту и увидеть…
- Оззи…
- Нет, Юлиан, - процедила я сквозь сцепленные зубы, отчаянно борясь с собственными бунтующими чувствами. – Ничего не хочу слышать. Ничего.
От меня не укрылось, как начали дрожать его руки.
- Сейчас мы молча доделаем печенье, - продолжила я, все еще вжимаясь в металлическую дверцу холодильника. – А потом пригласим родителей и будем изображать неописуемый восторг от семейного единения. Позволь напомнить, твоя затея.
Юлиан кивнул и стер с лица пару соленых капель. Я же взглянула на часы, которые будто замедлили свой ход, насмехаясь надо мной.
***
Я практически не чувствовала вкуса, пережевывая остатки буквы «А», одновременно беспечно улыбаясь маме и отцу, которые с удовольствием пробовали печенье, запивая его чаем с кусочками яблок. Юлиан так же создавал видимость веселья, периодически потирая якобы ушибленную ногу, дабы оправдать красноту глаз. Удивительно, что родители вообще купились, потому что брат всегда отличался способностью не падать, в том числе в гололед, когда я могла побывать на пятой точке раз шесть, не меньше. Хорошо, что данное явление для нашего города было редкостью.