– Да кто ты такой, чтобы мои деньги считать? – Отец ударил кулаком по подлокотнику. – Пылинка, значит? Ну так верни! Верни мне бабки, в тебя вбаханные.
– Да и верну! – вспылил Матвей. – Верну, не волнуйся.
– И когда же?
– Скоро.
– А конкретней сроки обозначить можно? – Голос отца сочился сарказмом. —Хоть тебя и выперли из универа, три года ты там проучился – должен был хоть какие-то навыки планирования приобрести.
Брат задумался, потом, качнув головой, сказал:
– Через год верну, не парься.
– Решил устроиться на работу? – Отец немного расслабился, откинулся на спинку кресла. – Похвально. И куда же вы, ваше сиятельство, решили податься?
– Я собираюсь заняться видео. – Мне показалось, что в голосе брата плеснулись заискивающие нотки. Он будто в глубине души все же надеялся на отцовское одобрение. – Я подыскал себе курсы по съемке и монтажу. Учиться всего полгода, потом сразу начну работать. Буду снимать свадьбы, за это хорошо платят, так что к следующему лету я с тобой рассчитаюсь.
– Свадьбы снимать? – переспросил ошарашенный папа. – А чего не голых девок? Ты же у нас по девкам специалист вроде. Иди уж тогда сразу их снимай – больше заплатят.
– Надо будет – и девок сниму! – процедил Матвей с каким-то садистским наслаждением. – Зачем отказывать себе в удовольствии?
Отец злобно хрюкнул, потом многозначительно посмотрел на меня.
– Слыхал? – ехидно спросил он. – Вырастили с матерью клоуна.
Желваки у Матвея чуть дернулись, но он совладал с собой. С нарочитым спокойствием ответил:
– Лучше смирить, пап. Я буду заниматься видео, даже если тебе это не нравится.
– А деньги на курсы где возьмешь? – тут же нашел больное место отец.
Матвей замешкался.
– Я дам ему деньги на курсы, – сказал я, желая, чтобы конфликт был скорее исчерпан.
– Да хватит уже его зад прикрывать! – рявкнул отец. – В двенадцать лет, может, и нормально брать на себя грешки брата, но сейчас-то зачем? Нравится наблюдать, как брат деградирует?
– Просто хочу, чтобы вы перестали ругаться.
– Пусть эта размазня сначала научится нести ответственность за свои проступки.
Брат поморщился.
– Ну и что ты рожу-то кривишь, чучело? – прорычал отец. – Отвечай давай, где деньги взять собрался на свои гребаные курсы? Заправку обнесешь? Ларек с шаурмой?
– Займу у кого-нибудь, – буркнул Матвей.
– Что? – папа явно решил проехаться по нему катком. – Побирушкой решил заделаться? Не бывать этому! Я не позволю меня перед людьми позорить.
– А чего ты, собственно, раскомандовался? – с вызовом спросил Матвей. – Думаешь, я буду спрашивать у тебя, как распорядиться своей жизнью?
– Будешь! Будешь и спрашивать, и слушать.
– Ошибаешься! – Матвей распрямил плечи, задрал подбородок. – Отныне я плевать хотел на твое мнение. Мне двадцать один. Я уже достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения.
– Ах, вон оно что! Решил во взрослого дядьку поиграть? – папа усмехнулся. – Ну так и убирайся вон из моего дома, раз такой самостоятельный стал.
– И уберусь.
– Немедленно!
Глаза Матвея почернели от смятения и злости. Отца же понесло.
– И зачем я тебя только от армии отмазал, а? – процедил он, глядя на Матвея с таким презрением, что даже я поежился. – Надо было тебя в казарму, в строй. Пусть бы люди в погонах сделали из тебя человека, раз у меня не получилось.
– У меня вообще-то плоскостопие, – напомнил брат, злобно сверкая глазами, – меня бы и без твоих бабок не взяли.
– Взяли бы, дорогой! Еще как взяли. Они даже таких слюнтяев, как ты, берут.
– Можешь не утруждать себя оскорблениями: я и так в курсе, как низко ты обо мне думаешь.
– Я по делам сужу, сынок. По делам.
– Тогда не стану тебя больше нервировать, – сказал Матвей, развернулся и спокойно вышел из гостиной. А через пару секунд входная дверь хлопнула так, что дом содрогнулся.
– Он уже завтра обратно прибежит, – с сомнением пробормотал папа. – Он же сам по себе вообще ничего не может. Погудит с друзьями и притащится. Надо позвонить в университет, узнать, что там и как.
Я пожал плечами. Вообще, я впервые видел, чтобы Матвей скандалил. Обычно он предпочитал «обтекать».
Несколько минут отец сидел неподвижно, а потом спросил, зачем я приехал. Я подал ему документы. Он раскрыл папку и замер.
– Что? – спросил я. – Что-то не так?
Отец побелел, тяжело задышал, а потом каким-то вымученным движением начал растирать ладонью грудь.
– Пап, ты чего?