О, она вела себя как настоящая распутница! Что он должен был подумать о ней?
Он — Уго Паоло Бартоломео Ферри, представитель старинного венецианского рода. Сэнди мысленно произнесла его полное имя и немедленно представила себе обнаженного Уго. Большого, смуглого, мускулистого, с завитками темных волос, покрывающих торс и спускающихся книзу, туда, где…
Нет! Она с трудом заставила себя прогнать этот образ. Чувствуя, как горят щеки, Сэнди надела легкие домашние туфли и попыталась сосредоточиться на том, что предстоит, а не на том, что было.
Услышав звук работающего мотора школьного автобуса, она поспешила спуститься по лестнице в холл. Хлопнула дверца. Детский голос крикнул: «Пока!», и Сэнди застыла в предвкушении того, что должно сейчас произойти.
Она никогда не запирала дверь перед приходом Джимми. Первым влетел портфель, приземлившийся на лакированном деревянном полу, за ним последовал мальчик. Его галстук, как всегда, сбился набок, воротник рубашки был задран кверху.
— Привет! — воскликнул он, закрывая за собой дверь.
— И тебе привет, — сказала Сэнди и, чувствуя, как сердце проваливается в пустоту, подошла к сыну. — Как прошел день?
— Мы рисовали рождественские открытки, — сказал он, когда Сэнди присела перед ним на корточки. — Миссис Эпплби сказала, что она их размножит, и мы сможем послать их своим друзьям.
— Что ж, хорошая идея. — Сэнди улыбнулась или, точнее, попыталась это сделать, одновременно оправляя на нем рубашку и приглаживая встрепанные волосы.
— Зачем ты это делаешь? — нахмурился Джимми. — Я ведь сейчас переоденусь.
— У меня для тебя сюрприз, — сообщила она, чувствуя, что ее напряжение достигло предела. Интересно, о чем сейчас думает Уго? Что он делает?
— Сюрприз? — переспросил Джимми.
— Да. — Она улыбнулась и, выпрямившись, взяла сына за руку. — Чудесный сюрприз. Пойдем посмотрим.
С этими словами она повела его в гостиную и с бешено колотящимся сердцем остановила на пороге. Сэнди заметила, что Джимми поднял взгляд, почувствовала, как он замер, увидела неподвижное чеканное лицо Уго. Тот стоял посреди комнаты, там, где она оставила его, уходя, а за его спиной в камине полыхало пламя. Она инстинктивно обхватила сына руками и ощутила, как быстро забилось его сердечко.
— У-Уго, это Джимми, — запнувшись, представила она. — Джимми, — ласково обратилась Сэнди к сыну, — это…
— Мой папа, — закончил за нее мальчик.
Никто не мог ожидать, что он скажет это. Сэнди даже не знала, известно ли ему, как выглядит отец. Уго же просто казался оглушенным.
— Я видел вас на фотографии, которую показывал мне Эдвард, — сообщил Джимми. — Там вы в Венеции, с какой-то леди. Но вы были одеты совсем по-другому. — Он, нахмурившись, оглядел строгий дорогой костюм Уго. — На вас была какая-то пышная одежда и шляпа, а на леди длинное голубое платье с оборочками.
Заставив мать словно наяву представить эту картину, мальчик выскользнул из ее рук и устремился к Уго с такой непринужденностью, словно был знаком с ним с рождения и давно ждал его появления. Сэнди, испытывая противоречивые чувства, сквозь слезы наблюдала, как Уго зачарованно смотрит на приближающегося к нему сына, которому пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть лицо отца.
«Иди же! — хотелось крикнуть Сэнди. — Отреагируй как-нибудь! Неужели ты не видишь, как храбро он устремился тебе навстречу?» Так, словно эти слова и впрямь прозвучали вслух, Уго вдруг вышел из оцепенения и нагнулся всем своим большим телом к Джимми.
— Здравствуй, — сдавленно произнес он.
— Здравствуй, — серьезно повторил Джимми.
Карие глаза несколько секунд изучали карие глаза. Затем Джимми совершил еще один храбрый поступок, протянув отцу руку. Уго протянул свою. Сэнди, уже не сдерживая струящихся по лицу слез, смотрела, как крошечная ручка сына тонет в огромной ладони.
Сэнди заметила, как губы Уго дернулись, а затем слезы окончательно застлали ей глаза, и можно было только слышать звенящее молчание.
Наконец Джимми снова заговорил.
— Ты умеешь управлять гондолой?
Гондолой, словно автомат, повторила про себя Сэнди и услышала хриплое «да» Уго.
— Эдвард говорил, что ты должен знать, как это делается. Эдвард говорил…
Сэнди повернулась и трусливо сбежала в кухню, где бессильно прислонилась к стене, а затем медленно сползла по ней. Уткнувшись лицом в колени, она зарыла уши руками и с мучительной дрожью стала ждать, когда улягутся переполняющие ее эмоции.
Зазвонил телефон, и Сэнди, вскочив от неожиданности, вытерла глаза и заставила себя снять трубку.