Она дрожит — Уго это видел. Дрожит так, что пучок на затылке вот-вот распустится. Неужели она и расплакаться готова? Он подозревал, что так и есть. Подозревал он также, что совершил сию минуту величайшую ошибку в своей жизни, помешав ей уйти отсюда.
Но последнее замечание Сэнди задело его, оживив сожаления восьмилетней давности о том, что он не выслушал ее тогда. Человеческое в нем на мгновение победило, но кому, как не ему, знать, что он не вполне теперь человек. И именно эта женщина тому виной.
Так почему же он остановил ее? Уже сейчас ее могло бы здесь не быть. Смущенный собственными действиями, Уго рухнул в кресло и попытался придумать, что делать дальше. Его взгляд упал на стопку бумаг, которые он едва успел просмотреть до прихода Сэнди.
— Расскажи мне об Эдварде Медфорде, — предложил Уго.
Сэнди слегка сгорбилась и опустила голову, отчего стала видна изящная линия шеи. Шеи, глядя на которую, он вдруг обнаружил, что легкими движениями поглаживает холодную поверхность стола. Уго крепко сжал пальцы в кулак и с показной непринужденностью выпрямился в кресле. Его взгляд упал на ее руку, все еще держащуюся за ручку двери. Как и он, Сэнди сомневалась в том, стоит ли все это продолжать.
Чем дольше длилось молчание, тем больше росло напряжение. Когда зазвонил телефон, Уго, не подумав, схватил трубку.
Это опять была Натали. Конечно же Натали. Она вспомнила, кто финансирует съемки нового фильма, и самым нежным голосом попыталась воззвать к его здравому смыслу.
Сэнди наконец пошевелилась. Уго весь подобрался, сосредоточившись на этом решающем моменте. Рука соскользнула с ручки и упала вдоль тела. Сэнди начала поворачиваться. Медленно и неуверенно. Затем сделала шаг-другой в его направлении. Слегка помедлила и опять продолжила движение. Ее глаза были опущены.
Тем временем Натали заливалась соловьем — тот факт, что Уго не положил трубку сразу, приободрил ее. Она хотела, чтобы все между ними оставалось по-прежнему. Она хотела, чтобы он вспомнил, как это было между ними.
Но Уго вспоминал сейчас, как это было между ним и Сэнди. Он смотрел, как она идет к нему в изысканном костюме, облегающем стройное тело, словно вторая кожа, а видел потертые джинсы и простую клетчатую рубашку, видел самого себя, благоговейно снимающего с нее эти покровы. Он видел чудесной формы груди с розовыми сосками, которые твердели от малейшей его ласки.
Веки Уго отяжелели, когда он перевел взгляд ниже и вспомнил гладкую кожу плоского живота, округлость бедер, которые с такой готовностью прижимались к нему. Застенчивая Сэнди, девственная Сэнди, мягкие губы которой дрожали потому, что она так хотела его, а глаза сияли, словно топазы, от возбуждения, умоляя взять то единственное, что она могла ему предложить. Даже если все остальное предложенное ею оказалось ложью, он твердо знал, что неодолимое влечение к нему было единственной правдой Сэнди.
Имеет ли это какое-нибудь значение сейчас? — размышлял Уго. Тогда казалось, что тот день должен был сделать их мужем и женой. И, будучи человеком чести, он решил, что так и будет, еще до того как принял ее единственное сокровище. Сокровище, которое имело власть над ним и сейчас, когда он сидел здесь, слушая одну женщину, умоляющую его о страсти, в то время как другая пробуждала ее, даже не ведая о том.
Уго вспоминал день, проведенный на старой перине под пуховым одеялом, когда ее руки обвили его, а тело приняло с легким вздохом, от которого у него чуть не остановилось сердце. Он ощутил преграду, и до сих пор в нем живо было испытанное тогда чувство мужской гордости. «Да», — задыхаясь, тихо прошептала Сэнди, отчего он совсем потерял голову.
Какая мука! — подумал Уго, одновременно испытав удовлетворение при виде порозовевших щек Сэнди, а то, как дрогнули ее ресницы, заставило его усмехнуться. Она знает, о чем он думает, и не в состоянии поднять взгляда, потому что воспоминания о том дне так же сильно действуют на нее, как и на него… Однако это вожделение, и ничего более…
Если он не перестанет раздевать меня взглядом, я уйду, решила Сэнди, опускаясь в стоящее у стола кресло. Уго сидел, непринужденно развалившись и слушая говорившего по телефону, в то время как его затуманенный взгляд жег ее тело сквозь одежду. Неужели Уго считает ее настолько тупой, чтобы не понимать, что он делает?
Его губ коснулась кривоватая усмешка. Губ, которые должны бы быть твердыми и холодными, но почему-то выглядят совершенно иначе. Сэнди вздохнула и опустила взгляд, изо всех сил желая, чтобы выражение его лица не заставляло ее думать о сексе. Единственный мужчина, единственный день, единственный опыт, который мог бы навести ее на эти мысли, — и, безусловно, навели, сокрушенно отметила Сэнди. Хватило одного только затуманенного взгляда темных глаз, чтобы Сэнди увидела этого мужчину во всем его нагом великолепии. Широкие бронзовые плечи, мускулистый торс, покрытый мягкими темными волосами, и… Нет, остановись немедленно! — приказала она себе.