— Я в тебя всю душу вложил. Вырастил. Воспитал.
— И я благодарна за это! А вот ты — не умеешь быть благодарным. Люди, невзирая на прошлое, помогли мне!
Усмехнувшись, кивает.
— За что ещё мне быть благодарным? За то, что помимо жены, лишился дочери?
— Лишился?
— Да.
— Я не отвернулась от тебя после всего того, что узнала. Я не умерла. Я лишь вышла замуж за любимого человека!
— Я говорил, для меня это фактически одно и то же, Тата.
Вроде его реакция на нашу свадьбу была предсказуема, но хлёсткие слова по-прежнему причиняют боль. А я так надеялась на то, что он переступит через себя.
Закусываю губу.
В висках пульсирует.
В груди полыхает пожар обиды, но я не стану плакать при нём. Нет.
— Что ж. Раз так… — дёргаю плечом. — Значит я приму это и буду как-то жить с этим дальше.
Выбрасывает окурок.
— Ещё раз поздравляю.
Уходит, оставляя меня одну в тени деревьев.
Опустившись на лавочку, наблюдаю за тем, как его фигура удаляется, и слёзы всё же бегут по щекам. Потому что мне очень-очень больно.
Не моргая, смотрю на цветы, которые сжимаю в руках.
Уж лучше бы он не приходил…
Слышу звук приближающихся шагов.
— Ты в порядке, Тата?
Поднимаю голову.
Ян Игоревич.
— Да.
— Я так понимаю, спокойно пообщаться не вышло? — присаживается рядом.
— Нет.
— Горбатого только могила исправит. Извини. Держи.
Вздохнув, принимаю платок.
— Родители Дашки много лет назад тоже не приняли её выбор.
Делаю вид, что не в курсе.
— Почему?
— У них была довольно веская причина. Я ведь почти разрушил её жизнь. Как видишь, свою посвятил тому, что исправляю ошибки молодости.
— Наверное, ей было тяжело…
— Поначалу да, но со временем становится легче. Растворяешься в повседневных заботах, концентрируешься на собственной семье, она выходит в приоритет.
Молчит какое-то время.
— Ты спасла моего сына от пули, а я так и не попросил у тебя прощения за тот эпизод в больнице. Не имел права запрещать вам видеться. Эмоции, к сожалению, взяли верх над здравым смыслом.
— Ваше состояние можно понять. Когда сын на волоске от гибели, сложно сохранять спокойствие…
Я не лгу. Я правда его понимаю.
— Это мой самый страшный кошмар. Родители должны уходить первыми.
— Для детей — это не меньшее горе. Вы не представляете, как Марселю было плохо. Он очень боится вас потерять.
— Да куда я денусь? Мне ещё Милану и фурию Софию замуж выдавать. Петьку учить-женить.
— Дарина Александровна без вас не справится, — киваю.
— Не плачь. Тебе не идут слёзы.
— Не буду.
— Держитесь друг за друга. Вместе всё преодолеете.
— Я тоже так думаю.
— Мы поможем, чем сможем. Я у тебя навсегда в долгу.
— Вовсе нет.
— Тата…
— А вот и наш беспокойный кучерявый жених, — комментирует появление Марселя, бодрым шагом направляющегося в нашу сторону. — Потерял свою драгоценность. Кипишует.
— Всё нормально? — садится передо мной на корточки. Берёт за руку. Встревоженно заглядывает в глаза.
— Да.
— Ты чё, до слёз довёл её, бать? — наезжает на родителя без выяснения причин.
— Нет-нет, — спешу вмешаться. — Отец приходил.
— Ясно.
Целует моё запястье. Молча вытирает покатившуюся по щеке слезу.
— Оставлю вас молодёжь.
Ян Игоревич встаёт и, похлопав сына по плечу, уходит.
— Отец тебя обидел?
— Не хочу об этом.
Прижимаюсь своим лбом к его. Закрываю глаза.
— Не мог не испортить тебе этот день.
— Осадок остался, но всё хорошее ему перечеркнуть не удалось. Неравный бой, — улыбаюсь.
— Я сказал Филатовой, что мы хотим уехать.
— Очень хотим, — шепчу я тихо. — Увези меня отсюда, Марсель,
— Увезу.
— Но букет всё же нужно бросить. Поля не простит, если мы нарушим ей программу.
Глава 48
Возвращаемся в ресторан.
Там на террасе какая-то шумиха.
— Что происходит? — спрашивает Марсель у перепуганной Риты.
— Да я толком не поняла, что случилось. Милана испортила Оле платье. Появился Артём и позвал Горького на разговор. Они общались на повышенных тонах. Артём толкнул Пашу. Сцепились, естественно. Максим пошёл разнимать.
— Зашибись.
Протискиваемся через толпу к месту происшествия.
Час от часу не легче, но чего-то такого я, признаться, ожидала. Неравнодушна Милана к Горькому. Только слепой этого не заметит. Она ведь по старой-доброй традиции весь вечер его то и дело цепляет.
— Ненавижу тебя! Что ты наделал! — кричит виновница потасовки, заливаясь слезами.
— Ты сама это дерьмо спровоцировала, — вполне заслуженно подчёркивает Ромасенко.
— Я??? — таращится на него она.
— Видишь же, что оба пьяные. На хера лбами сталкивать?
— Я не сталкивала! Тём… — бросается к своему парню.
Тот, злой и сердитый, сидит заливает кровью рубашку.
Нос, похоже, разбит.
— Вы обалдели, пацаны? — Марсель на всякий случай тоже занимает пространство между ними. — Паха, чё такое?
Горький отмахивается.
— Всё нормально. Паренёк попутал немного, но мы вроде разобрались. Да, Беркутов?
— Пошёл ты!
— Молодёжь, что тут у вас творится?
Мужчины, нахмурившись, заглядывают на террасу.
— Все живы-здоровы?
— Да.
— Чего не поделили?
— Мне с ним нечего делить. Где твоя сестра, Рит?
— В туалете, наверное.
Горький отправляется на поиски Оли, а мой жених тем временем пытается вытянуть из Милы причину драки.
— Твой друг неадекватный!
— А ты адекватная? Зачем испортила Ольге платье? — отчитывает строго.
— Захотелось мне так, — отвечает девчонка, задирая подбородок.
— Захотелось? Чтобы не пила мне больше сегодня, ясно?
— Алё! Я давно совершеннолетняя вообще-то! Сама решать буду!
— Домой отправишься, совершеннолетняя, если не прекратишь исполнять херню.
— Прям сейчас могу пойти!
Пока они препираются, успеваю перекинуться парой фраз с мамой.
— Можно куда-то поставить цветы?
Она забирает у меня букет и передаёт их официанту с просьбой найти дополнительную вазу.
— Что сказал отец?
— Что я предатель, породнившийся с врагами.
Она вздыхает и качает головой.
— Я для него всё равно что умерла.
— Не говори так.
— Это его цитата.
— Кошмар какой.
— Знаешь, если отец решит не общаться со мной в дальнейшем, я приму это.
— Ты ни в чём перед ним не виновата.
— Он сказал, что любил тебя, — зачем-то передаю ей его слова.
— Счастье любви в её взаимности, Тата. Желание полностью подчинить себе другого человека — это не любовь.
— Ты его простила, мам?
В её глазах было столько страха и тревоги, когда выяснилось, что он всё-таки пришёл…
— Надеюсь, что однажды смогу.
Делаю шаг вперёд и обнимаю её.
— Найду Полю, ладно?
— Конечно.
Целует меня в щёку и отпускает.
— Филь! — зову свою свидетельницу.
— М?
— Нужно срочно спасать ситуацию.
Прошу подругу переключить внимание гостей на что-нибудь весёлое, и наш массовик-затейник быстро организовывает людям активность.
Парочка конкурсов. Презентация-дегустация великолепного трехъярусного торта — и вот вечер снова возвращается в мирное русло.
Ну почти.
Оля заметно загрустила и расстроилась. Милана с Артёмом тоже не спешат возвращаться в зал. Продолжают выяснять отношения на террасе.
— Уважаемые гости! — говорит Полина в микрофон. — Нашим голубкам не терпится остаться наедине, однако отпустить их просто так мы не можем, ибо существует давняя традиция. Догадываетесь какая?
— Букет надо бросить! — кричит Сонька.
— Верно, но начнём мы с подвязки. Всех холостых парней прошу выстроиться в ряд. Давайте-давайте, скорее! Ромасенко, не проходим мимо, — тормозит Максима, возвращающегося из уборной.