— Они ведь со школы вместе, да?
Помню, Дарина Александровна обмолвилась, когда я пришла к ним в гости пять лет назад.
— Да. Матушке непросто с ним было. Батя у нас — сложный человек. В юности там были свои закидоны. Он у меня в жёлтом доме умудрился оказаться. Представляешь? И она его не бросила. Ещё и четверых детей от него родила.
— У вас замечательная семья, Марсель.
— При всех нюансах он — настоящий мужчина и прекрасный отец. Строгий, где-то холодный, жёсткий и авторитарный, в силу характера, но в то же самое время заботливый, внимательный и любящий. Я благодарен ему за всё. Единственное, чего не могу принять, это его поступок в больнице.
— Илона сказала, вы серьёзно разругались из-за этого?
— Я ударил его. О чём сожалею. Не имел права, как бы там ни было.
— С этим соглашусь.
— Зачем он так поступил?
— Думаю, твой отец хотел как лучше. Если поставить себя на его место, то его поведение вполне можно объяснить.
— Он не должен был запрещать тебе общаться со мной.
— Я была источником твоих проблем. Ты чуть не погиб.
— В этом нет твоей вины.
— Косвенная — есть. Постарайся понять его.
— Почему не позвонила за столько лет? — не пытается скрыть отчаяние и обиду.
Вздыхаю. Бросаю взгляд на окно.
— Я дала ему слово, что не посмею больше лезть в твою жизнь.
— Ты так нужна была мне, Джугели…
Сердце сжимается, когда он произносит это.
— Неужели не хотела хотя бы поговорить?
— Хотела, но от Полины узнала, что рядом с тобой Вебер. Посчитала неуместным беспокоить.
— Почему же в итоге решила связаться со мной?
— Услышала твои песни на концерте. Мне показалось, что мы должны увидеться.
— Ты была на концерте? — поворачивается и смотрит на меня изумлённо.
— Да. В Адреналине. Когда вы выступали с оркестром. Марсель, сцена и музыка — твоё. Подумай об этом, пожалуйста. Паша правильно говорит, группа без тебя — это не группа.
— Давай не будем, — перебивает, поднимаясь с моих колен.
Встаёт с постели. Направляется к окну. Опять курить, конечно.
— Хуан твой не звонил больше?
— Нет.
— Встречалась с кем-то, кроме него? — ставит форточку на режим проветривания.
В темноте вспыхивает красно-жёлтое пламя от зажигалки.
— Нет. Я была сосредоточена на своей спортивной карьере.
— И чем тебя зацепил этот мудак? — затягивается. Выдыхает дым.
— Дело не в этом. Мы просто…
— Просто что?
— Много времени проводили вместе.
— И? Чем он завоевал твоё расположение?
— Взрослый, адекватный, долго ухаживал за мной, — пожимаю плечами. — Я сдалась и пошла на свидание.
— М. То есть там ты уступила, — хмыкает, усмехнувшись.
— Марсель.
— Я тоже ухаживал за тобой.
— На тот момент я была чужой невестой и не посмела бы ответить взаимностью.
Он, кивнув, молча курит.
Разумеется, мой ответ его не устраивает, но уж как есть.
— Чувства к тебе очень пугали меня, — признаюсь честно. — Я понимала, что нельзя им поддаваться. Поэтому вынуждена была держать дистанцию. Не получалось. Дружба казалась единственным выходом.
— Эта дружба меня убивала. Не думала, что попахивает эгоизмом с твоей стороны? По сути ведь очень удобно. Жених. И друг, который с ума по тебе сходит.
— Прости.
— Значит они всё-таки были?
— М?
— Чувства, — поясняет он.
— Были.
— А сейчас что? — гасит окурок в пепельнице. Возвращается ко мне. Снимает футболку, ложится рядом. — Как расценивать твоё «мне нужен ты»?
— Так и расценивать. По-моему, вчера я была предельно откровенна с тобой.
Меня смущает этот разговор.
— То есть ты со мной не по причине сострадания и жалости? Синдром спасателя и всё такое…
— Господи, нет конечно!
— А почему?
— Абрамов, — стреляю глазами. — Я поцеловала тебя первая. Полетела с тобой сюда. Заселилась в один номер и сплю в твоей кровати, что в общем-то, не характеризует меня как порядочную девушку. Что тебе до сих пор непонятно?
Прямо злюсь.
— Ладно, не заводись, — сгребает в охапку к себе. Смеётся ещё.
Хватает наглости!
— Ты забыла добавить, что разделась догола и пообещала утешить.
Краснею до корней волос.
Да он издевается, не иначе!
— Знаешь, как тяжело мне было справиться с собой? — хрипло спрашивает, обжигая горячим дыханием.
— Я благодарна тебе за это.
Прикрываю глаза, когда он прихватывает губами мочку моего уха, спускается чуть ниже и скользит ими к шее.
Мурашки ползут от этих почти невинных прикосновений, а уж когда целует со всей страстью, и вовсе задыхаюсь, непроизвольно ему её подставляя.
— Марсель…
Как же стыдно, Боже! Но ничего поделать с собой не могу.
— Тебе ведь нравится? — прижимает меня ближе к себе, продолжая покрывать шею поцелуями, от которых я начинаю волноваться всё больше. — Скажи…
— Да.
Прикусывает, лижет языком пострадавшую кожу, зацеловывает.
— Я сделаю тебе приятно, — обещает пылко. — Когда ты будешь к этому готова. Просто попроси.
Попросить???
Как он себе это представляет?
— Ей тоже делал приятно? — вылетает прежде, чем я успеваю перехватить эту ядовитую мысль.
— О ком речь? — отстраняется.
— Ах ну да, их ведь было так много!
Моя очередь усмехнуться.
— Джугели…
— Зови меня по имени! — раздражаюсь отчего-то.
— Непременно. Когда сменишь свою фамилию на мою, только так и буду называть. Вернёмся к вопросу.
— Я про Илону. Неужели не ясно?
Пытаюсь выбраться из-под его руки, однако он не позволяет.
— Ну давай поговорим об этом, если хочешь.
— Не хочу, — отвечаю довольно резко.
— Тогда для чего про неё вспомнила?
— Не знаю.
Самой бы в себе разобраться.
— Тата…
— Куда она собралась? Я слышала про Штаты.
— Улетает. У неё новый контракт. Будет там работать.
— Она из-за тебя решила уволиться?
— Думаю, да.
— Почему? Потому что ты бросил её?
— Я не бросал её.
— Вы ведь были в отношениях до того, как я дала знать о себе.
— Не было у нас отношений. Это была попытка перейти от дружбы к чему-то большему. По моей инициативе.
— И как? Перешли? — не могу не съязвить на эту тему.
— Нет, не перешли.
— И почему же?
— Что ты заладила почему, да почему, — тоже злится, вопреки этому стискивая меня в объятиях лишь крепче.
— Она красивая, яркая, сексуальная.
— Она — не Ты.
— Ты целовал её вот также.
— Прекрати, женщина.
— Спасибо, хоть на сегодняшнем концерте я этого не видела.
Песня была, но клип не показывали.
— Не верю, что между вами не было близости.
— Мне тебе тоже не верить?
— Что?
— Я про Хулио. Может, ты спала с ним, а мне заливаешь, что нет.
— У тебя, в отличие от меня, есть возможность это проверить, — выпаливаю сердито, не сразу сообразив, насколько провокационно это звучит.
Пискнув, замираю, будучи придавленной тяжестью его тела.
— Я проверю, не сомневайся, — смотрит на меня так, что под землю хочется провалиться. — Если окажется, что солгала мне, я тебя…
— Что?
— Убью, — заявляет на полном серьёзе и в глазах вспыхивает недобрый огонёк.
— То есть твои «победы» не в счёт?
— Я мужчина.
— Так себе оправдание.
— Поцелуй.
— Да с чего бы? — капризно вскидываю подбородок.
— Давай, — наклоняется. Трётся своим носом о мой.
— Не хочу.
— Хочешь.
— Спорим?
— Мне лучше знать!
Ловит моё лицо ладонями в захват и целует сам. Настойчиво. Пылко. Азартно. С жаром.
Сперва держу глухую оборону, но в какую-то секунду всё же покорно сдаюсь. Слабачка…
Обнимаю сильную шею, запускаю пальцы в мягкие кучеряшки. Скребу ногтями затылок, целую горячо в ответ и теряюсь в ощущениях, которые дарит эта близость.
Чёрт с ней с Илоной.