Такой маленькой рядом с ним сейчас она кажется…
— Тебе надо домой.
— Нет.
— Нужно поспать. Ты ведь днём и ночью в больнице, так нельзя, мам.
— Я его не оставлю, — отрицательно качает головой.
— Привет, — здоровается со мной младшая, неожиданно обняв.
— Здравствуй, Сонь.
— Ты сдержала слово. Он трезвый, — шепчет тихо, пока Марсель расспрашивает об операции.
— Да.
— Спасибо тебе.
— И тебе за Полю.
— Уговор есть уговор.
— Даш…
В холле появляется крёстный Марселя. По лицу тоже видно, что он совсем не спал за минувшие дни.
— Добрый вечер.
Кивает мне, переводит взгляд на парня, протягивая ему руку.
Тот медлит, но по итогу, всё же отвечает рукопожатием.
— Что тебе сказали врачи? — взволнованно спрашивает у него Дарина Александровна.
— Пошли они на хрен, врачи эти! — выпаливает сердито. — Найду других. Выйдем покурить, Малой?
— Выйдем. Но сначала я к нему, — произносит парень бесцветным голосом. — Куда идти, мам?
— Прямо в палату не пустят, дорогой.
— Пусть только попробуют запретить мне увидеться с моим отцом, — цедит сквозь зубы, направляясь к дверям.
Провожаю взглядом его широкую спину.
Жжёт за грудиной.
— Я с тобой.
— Нет, мам, — оборачивается. — Я сам хочу.
— Как скажешь, — не перечит она.
Марсель смотрит на меня, а потом строго обращается ко всем присутствующим.
— Тату мою не обижайте! Ясно?
Глава 34
Полгода спустя
Май
Сет заканчиваю реверсом. Это удар по восходящему мячу, который пущен свечой.
Да, вот так!
Победа в полуфинале престижного чемпионата, проходящего на этот раз в Москве, за мной.
Сжимаю пальцы свободной руки в кулак.
Соперница от досады швыряет ракетку о корт. Непозволительная, на мой взгляд, выходка.
Что за неуважение к собственному инвентарю?
— Отлично, молодец!
Тренер хлопает меня по плечу и сдержанно улыбается.
Зрители аплодируют, но голос одного человека я слышу особенно чётко.
— Джугели — best of the best!
Улыбаюсь.
Что мой главный болельщик здесь, я почувствовала сразу. На каком-то необъяснимом интуитивном уровне.
Пью воду из бутылки. Забираю со скамейки полотенце. Вытираю пот. Бросаю свои вещи в сумку и, обменявшись с тренером ещё парой фраз, покидаю корт.
Сегодня без рукопожатия обойдёмся. Соперница в истерике. Ей не до меня. К тому же, я и сама очень тороплюсь.
С безумно колотящимся сердцем, шагаю по ступенькам наверх, еле сдерживаясь, чтобы не побежать.
Марсель спускается мне навстречу и в момент, когда обнимаем друг друга, время останавливается.
Всё вокруг исчезает. Люди, их голоса, общий шум.
Остаёмся только мы.
— Привет, — шепчу взволнованно и, прижимаясь к его плечу, прикрываю глаза. — Ты приехал на игру…
— Да. Соскучился по тебе, детка.
Горячие губы целуют висок. Его сильные руки сжимают меня в объятиях.
Я тоже очень тосковала по нему. Крайний раз мы виделись месяц назад в клинике. Потом я была вынуждена уехать сперва на один турнир, затем на другой.
— Идём отсюда.
Моя ладонь в его.
Продвигаемся вместе к выходу и конечно без встречи с журналистами не обходится. Эти же всегда тут как тут. Разумеется, сегодняшний день — не исключение.
— Тата — прекрасная игра! Марсель, как твоё самочувствие? Выглядишь отлично!
— Твоя реабилитация закончена?
— Планируешь снова заниматься музыкой?
— Проект «Город пепла» действительно заморожен навсегда? Не жаль фанатов?
— Марсель!
— Когда ты снова появишься на публике?
— Когда ждать интервью?
Наше терпение железобетонное. Просто молча продвигаемся к цели.
— Нам надо на парковку.
— Пройдём через эту зону, — тяну его за собой, зная, что посторонних сюда не пустят.
Кстати, о посторонних… За минувшие полгода я успела привыкнуть к представителям СМИ, не ведающим о таком понятии как личные границы.
Им дай волю, они к тебе и в машину заберутся, лишь бы получить ответы на интересующие их вопросы.
— Ты как?
— В порядке, а ты? — обеспокоенно на него смотрю, когда оказываемся в салоне поджидающего нас тонированного автомобиля.
— Нормально. Поехали, бро. Пока не налетели коршуны.
— Привет, Паш.
— Привет. Чё, выиграла?
— Ага.
— Выиграла? Да она просто разнесла соперницу! — с гордостью произносит Кучерявый.
— Красотка! Куда едем? Сразу к ребятам?
— Нет. Давай сначала домой заскочим. Думаю, Тата хочет принять душ и переодеться. Я же украл её прямо со стадиона, — обнимает меня, притягивая к своей груди.
— Окей. Да, алло.
Пока Паша общается с кем-то по телефону, мы внимательно разглядываем друг друга.
— Ты насовсем?
— Нет, завтра надо вернуться. А там уже останется пара недель до моей свободы.
Киваю.
Очень рада, что срок пребывания в стенах реабилитационного учреждения заканчивается. Хотя признаю: была какая-то особая романтика в этих наших встречах, проходящих на его территории.
Я искренне старалась поддерживать Марселя. Регулярно приходила в дни посещений и мы проводили наедине отведённое нам время.
Играли в шахматы. Гуляли в парке. Сидели на лавочке. Точнее я сидела, а он, по обыкновению, лежал на моих коленях.
Молчали. Иногда много разговаривали. Иногда просто долго целовались. До тех пор, пока не начинали неметь губы.
Несколько раз ездили домой, когда его стали отпускать на этапе социализации. Смотрели фильмы, я готовила ужин…
На самом деле Марсель — большой молодец. Он держался все эти месяцы очень стойко. Если случались периоды депрессии, справлялся. Если возникало желание бросить лечение, звонил отцу. Это всегда действовало на него отрезвляюще.
Да. Ян Игоревич, несмотря на отсутствие веры врачей, пришёл в себя. Что самое удивительное и невероятное, именно в те самые минуты, когда сын, разругавшийся с персоналом больницы, стоял возле его кровати.
Как после этого, скажите, не верить в чудеса?
Лично мы — верим.
Не могу передать, какое невероятное счастье испытала семья Абрамовых в тот вечер!
Знаю, что парень до сих пор каждый день заходит в часовню, которая есть на территории центра.
Говорит, просто ставит свечу и благодарит Того, кто сверху, за то, что молитвы были услышаны.
— Покурю, сгоняю в магаз и буду ждать вас, — сообщает Горький, когда добираемся до ЖК. — Филя уже на даче, если что.
Озадаченно выгибаю бровь.
— Погода суперская. Едем жарить шашлыки. Первомай же, — озорно подмигивает мне Пашка.
— Погодите, а Рокки? — спрашиваю, выбираясь из салона.
— Тоже возьмём, чё. Пусть носится на природе.
— А если испортит что-нибудь тебе в машине?
БМВ последней модели явно не предназначена для перевозки животных.
— Да забей. Не испортит. Рядом с собой посадишь и будешь следить. Плед в багажнике есть, ща постелю назад.
— Идём, — Марсель забирает у меня спортивную сумку.
Направляемся к высотке.
В холле здороваемся с улыбающимся консьержем.
Заходим в лифт.
Встречаемся глазами и, обжигаясь чувствами, пылающими в них, наконец, измученные тоской, соприкасаемся губами.
Разные поцелуи случались, но этот… Какой-то по-настоящему взрослый, откровенный. Столько в нём страсти и голода, что голова от накатившего волнения кружится.
Все мысли куда-то уплывают. Ноги становятся ватными. Упасть не позволяет лишь то, что парень крепко держит меня за талию.
Кабина останавливается.
Затуманенным сознанием идентифицирую механический голос, объявляющий наш этаж, но прервать то, что происходит, нет сил. Благо, Марсель сам отступает назад, перемещая наши тела в холл.
Там продолжаем бесстыдно целоваться, хоть и знаем про наличие камер.