— Горину тоже респект.
Да. Надо отдать должное этому человеку. Он, несмотря ни на что, поддерживал связь с Марселем все эти полгода.
— Почему отказались от авторских прав?
— Потому что автор у нас один.
— Вы могли бы свободно исполнять эти песни.
— Исполнять, во всех смыслах, мы можем только вместе, Кучерявый, — произносит Максим тоном, не терпящим возражений.
— Вы, наверное, наисполняли в школе, — предполагает Рита.
— О да!
На лицах парней появляются улыбки.
— Чего только не было, — вздыхает Чиж. — Драки, битые стёкла, шумные вечеринки, угон тачки. А помните, как попали в обезьянник после выпускного в девятом?
— Вы угоняли чью-то машину и сидели в настоящем обезьяннике?
Рита явно шокирована озвученными фактами.
— Чижик юморит, Кузнечик, — Ромасенко припечатывает друга взглядом под названием «быстро заткнись». — Завязывай ностальгировать. Лучше поведай о том, как молча свинтил в Америку, ни хрена нам не объяснив.
— Спонтанное решение.
— Капец. У тебя столько лет было в запасе, а ты решил рассказать Вебер про то, что хочешь её, именно тогда, когда она улетела.
— Потому что здесь у меня шансов не было.
Ясно, что речь идёт о чувствах Илоны к Марселю.
— А там типа шанс появился?
Никита отрицательно качает головой.
— Она тебя бортанула, бро?
— Максим, — одёргивает его Рита.
— Чё? — он поправляет плед, съехавший с её плеча.
— Можно как-то деликатнее, что ли, — с укором смотрит на него девчонка.
— Куда деликатнее, Рит?
— Да нормально всё, — улыбается Чиж. — Так и есть, бортанула.
— Коза Вебер. Не оценила твой марш-бросок за бугор.
— Как в поговорке той. Насильно что-то там…
— Мил не будешь, — подсказывает Оля.
— Ага, оно самое. Илона дала понять, что ничего кроме дружбы мне не светит.
— Может рано ты лапки сложил? Кое-кого тоже долго держали во френдзоне и вон посмотри что сейчас, — весьма прозрачно намекает на историю брата Мила.
— Как у Илоны вообще дела?
Я вот прям благодарна Филе за то, что она перевела тему.
— Нормально.
— Ей нравится жить во Флориде?
— Нравится, как мне показалось. А ещё показалось, что у неё с этим её подопечным рэпером намечаются шуры-муры.
— Воу! Да ладно!
— Делаем ставки. Кто кого. Персонаж-то там похлеще Марса будет. На полном отвязе чувак.
— Она справится.
— Представляете, мне Матильда Германовна написала, — сообщает Полина. — Она собирается организовать встречу выпускников в августе. В поход всех созывает.
— На хер-на хер эти её походы.
— Сколько мы не виделись с нашими гоблинами? Лет пять? — прикидывает Марсель.
— Да.
— Вот ещё столько же рожи их не видел бы, — Ромасенко поджигает сигарету, встаёт с бревна и отходит в сторону.
Отходит в сторону, где это видано!
Если я верно расцениваю его действия, он не хочет дымить на Риту.
— Чё вообще с ними стало?
— С кем?
— С гоблинами нашими.
— Зайцева стала-таки Шац!
— Ты сейчас серьёзно, Филатова? — просыпается Горький.
— Да. А вы не знали? Она беременные фото выкладывает во Френдапе.
— Во даёт девчонка! Дожала физрука! — качает головой Паша.
— Вижу цель, не вижу препятствий, — хмыкает Ромасенко.
— Мозгалин документы подал на патент. Изобрёл какое-то устройство для огорода.
— Эйнштейн хренов.
— А Котовы как? Максим, ты с двоюродным братом не общаешься?
— Редко.
— Правда, что у них двойня?
— Да, мать говорила, Вепренцева осенью разродилась.
— Она уже давно не Вепренцева.
— Нет. Она его фамилию не взяла. Типа её звучит лучше.
— Чё?
— Я бы тоже свою оставила, — размышляет вслух Милана. — Хотя смотря, конечно, какая фамилия… Беркутов, например, красивая, — краем глаза отслеживает реакцию Паши.
Ох и провокаторша…
— Да не, однозначно надо брать фамилию мужа, — хмурится Оля.
Ребята начинают активно обсуждать этот вопрос. Одни считают, что оставить свою фамилию после замужества — это нормально. Другие, напротив, высказывают полное несогласие.
— У Петрова видели какой сын уже взросленький? Сколько ему? Три? Четыре?
— Три.
— Ржачная у него история знакомства с будущей женой. На одном из матчей ему выбили зубы. Пошёл вставлять и влюбился в дантиста. Говорит, дважды потом намеренно зубы терял, лишь бы к ней попасть на приём.
— Оригинально.
— Эй, ты чего? О чём думаешь?
Замечаю, что Кучерявый, на коленях у которого я примостилась, как-то странно притих. Сидит, молча слушает рассказы про одноклассников и никак их не комментирует.
— Марсель, — запускаю пальцы в мягкие кудряшки. — Поделишься мыслями? — спрашиваю тихо.
Сперва молчит, но потом вдруг выдаёт:
— У нас за это время тоже могли появиться дети.
С заметным разочарованием это произносит.
— Дети? — повторяю я растерянно.
— Да. Один точно. Может даже двое, — рассуждает он вслух.
— Не знаю. По-моему, нам рано об этом говорить…
Но он на своей волне.
— Девочка и мальчик. Маленькие Абрамовы.
В груди странно щемит. А ещё меня по какой-то причине пугают эти разговоры.
— Почему Абрамовы? Может, я решила бы оставить свою фамилию себе и детям, — пытаюсь пошутить, но Марсель, очевидно, не оценив шутки, таким обжигающе ледяным взглядом меня награждает, что не по себе становится.
— Встань. Пойду проверю мясо, — цедит холодно.
Поднимаюсь с бревна, понимая, что не стоит сейчас дальше развивать диалог. Его ведь явно рассердила моя фраза.
Что ж. Надо переждать бурю.
Достаю телефон и, пользуясь случаем, проверяю директ.
«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»
«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»
«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»
«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»
«ТЫ СКОРО УМРЁШЬ, ТВАРЬ!»
Удаляю одно сообщение за другим. Заношу в чёрный список очередного пользователя.
— Ты так и не сказала?
Дёргаюсь, испугавшись голоса Полины, присевшей справа от меня.
— Тата.
— Нет.
— Послушай, ты должна показать ему эти сообщения, — наставляет строго, пока ребята суетятся с тарелками.
— Зачем?
— Затем, что тебя атакует какой-то неадекват.
— Пусть на радость атакует, если заняться нечем.
— Нельзя так халатно относиться к этим угрозам, понимаешь?
Подруга не может успокоиться по этому поводу с тех пор, как случайно увидела на экране монитора ряд сообщений с фразой «Я ВЫРЕЖУ ТВОЁ СЕРДЦЕ».
Её это очень испугало.
— Ты должна рассказать ему, — упрямо гнёт свою линию.
— Полин…
— Джугели, если ты не расскажешь, я расскажу! — заявляет в лоб.
— Только попробуй, — осаживаю взглядом.
— А вот и шашлындос! — весело объявляет Чиж. — Налетай, народ!
— М-м-м! Пальчики оближешь!
— Оля, давай тарелку, я положу тебе.
Паша принимается ухаживать за девушкой. Милана замечает этот джентльменский жест и стискивает от раздражения зубы.
Марсель занимает место напротив. Рядом со мной не садится. И это очередное доказательство того, что он всё ещё на меня злится.
— Что там за шум?
Рокки начинает лаять.
— Машина какая-то вроде подъехала.
— Кого-то ждём?
— Нет.
Все поворачиваются к калитке, а уже вскоре во дворе появляется девушка Ромасенко, она же дочь мужа его матери. (Я её как-то на одной из фотографий видела).
Высокая. Худая. Длинноволосая.
Модельной походкой направляется к нам.
— У-у-у… — Паша косится на товарища. Тот, в свою очередь, спокоен как удав.
— Всем привет, — довольно натянуто улыбается Вика, здороваясь с присутствующими.
Ох и не люблю я это имя. Оно у меня с Ковалёвой прочно ассоциируется.
— А я и думаю, где мой парень пропадает? Не на даче ли друга зависает с выключенным телефоном. Что у вас тут? М-м. Шашлык? — наклоняется и ворует со стола кусочек мяса. — О, и ты здесь, болезная, — буквально уничтожает Риту недобрым взглядом.