— Сын…
— Бать, — протягиваю руку. Он пожимает её и крепко обнимает меня, хлопая по плечу. — Выглядишь классно, — улыбаюсь, глядя на него.
Какое это всё-таки счастье — видеть родителей здоровыми и счастливыми. Жаль, что ценить такие моменты начинаешь лишь тогда, когда приходится столкнуться с обратным раскладом.
— У Яна вторая молодость началась.
— Знаешь, Марс, эти двое совсем оборзели. Без конца целуются.
— Сонь, ну перестань, — краснеет мама, смутившись.
— Прям отлипнуть друг от друга не могут! — продолжает возмущаться сестра.
— Не хрен следить за нами, шпион, — отец опускает козырёк Сонькиной кепки вниз.
— Я и не слежу, но вы непроизвольно в фокус попадаете, потому что делаете это постоянно.
— Плохо разве? Пусть целуются.
Дебильная улыбка не сходит с моего лица.
— Знаем мы к чему это приводит.
— София!
— Молчу, пап, — послушно закрывает рот.
— Долетели нормально?
— Нормально.
— Нет.
Это хором.
— Трясло, — кривится Соня.
Дед сигналит.
— Давайте в машину, — беру чемодан.
— Марсель!
— А-а-а-а, Таня! Это он, он!
— Офигеть!
Две девчонки, проходящие мимо, начинают вопить так, что Соньке приходится прикрыть уши.
— Привет!
Одна уже и телефон достала.
— Можно сфоткаться? Пожалуйста-пожалуйста! — подбегают ко мне, едва успеваю положить вещи в багажник. — Можно? — с надеждой заглядывают в глаза.
— Можно, только быстро.
— Окей.
Оперативно встают с двух сторон. Поворачиваются рабочей стороной к камере и щёлкают штук десять снимков.
— Класс!
— Обалдеть!
— Мы очень рады, что ты вернулся в группу.
— Твои песни огонь!
— Спасибо. Хорошего дня, девчонки.
Трепаться некогда. У деда нервы сдают. Либо он забыл убрать руку с сигнала.
Поклонницы ретируются, громко переговариваясь.
— Можно сфоткаться? Пожалуйста-пожалуйста! — передразнивает София. — Как ты это терпишь?
— Штраф будешь сам платить, звезда, — возмущается дед. — Все сели?
— Все.
— Чё ты уставился на меня, бать? — спрашивает у него отец.
— Да вот думаю, когда ж ты лысеть уже начнёшь, падла?
Мама и Сонька хохочут.
— Был ведь намёк на светящийся скворечник в больнице, — подозрительно щурится самый старший из Абрамовых.
— Не было никакого намёка. Поехали уже.
По дороге интересуюсь здоровьем нашего Петьки. Малой, бедняга, снова болеет. Везёт ему на всякую дрянь. То одно, то второе. Опять остался с бабушкой в Красоморске, лечиться.
— Как ты? Готов к концерту? — мама сжимает мою ладонь в своей и потирает большим пальцем тыльную её часть.
— Да.
Ощущаю болезненный укол в груди, ведь ровно также всегда делает моя Джугели…
Из аэропорта до дедовской трёшки на Таганке добираемся за час двадцать. Там, уже, по традиции, откладываем прочь телефоны. Матушка нам варганит свою фирменную пасту с креветками. Сонька накрывает на стол. Я достаю из пакета бутылку дорого вина. Открываю.
Вижу, как переглядываются.
— Расслабьтесь. Это для вас. Я теперь к алкоголю отношусь абсолютно ровно.
Вечер проходит отлично.
Болтаем.
Смеёмся.
Шутим по-абрамовски.
Тепло, хорошо и спокойно становится на душе.
Почти.
— Чё ты тут опять вытворяешь, Кучерявый? — заводит батя, когда стоим на балконе.
Вообще-то ему нельзя курить, но иногда он позволяет себе это делать. После чего ему всегда влетает от супруги.
— Чё вытворяю?
— Я знаю про драку, которую ты учинил в суде.
— А матушка?
— Нет.
Ну хоть так.
— Не сдержался?
Киваю.
— Как представлю, что они её бросили там на дороге во время приступа…
Стискиваю зубы.
— Понимаю. Хотя поступок не одобряю.
— Ты поступил бы также.
— Не отрицаю, но, Марсель, надо учиться сдерживать себя. Знаешь, сколько было ситуаций, о которых я спустя годы жалею?
— Об этом я жалеть точно не буду.
— Как сейчас твоё самочувствие?
— Я в порядке, бать. Чист. Не пью, никакую дрянь не употребляю.
— Рад, что ты сдержал слово. Это по-мужски. О чём хотел поговорить? — затягивается и выдыхает дым в распахнутое окно.
— Мне нужен твой совет.
— Это связано с Татой?
— Да. Мы с ней типа на паузу наши отношения поставили. Она так захотела.
Отец вопросительно выгибает бровь.
— Если вкратце, мы поссорились.
— Это я уже понял. Из-за чего?
— Из-за моих загонов.
— В плане?
— Тата сказала, что я напугал её разговорами о детях.
— О детях?
— Я просто рассуждал на тему того, что у нас они уже могли бы быть, если бы мы не потеряли столько времени.
— И?
— Она так удивилась, услышав мои слова. В лице изменилась. Заявила, что нам рано думать об этом.
— Тебя это задело?
— Задело. Потому что в моей голове у меня с ней давно всё глубоко серьёзно.
— Считаешь, девчонка относится к вашим отношениям иначе?
— В тот вечер мне показалось, что так и есть. Дело ведь не в том, что я требую ребёнка прямо сейчас. Осознаю, что ей важна спортивная карьера и что я — не оплот надёжности, учитывая обстоятельства, но… Чёрт дери, почему её это так испугало в принципе?
— Причин может быть масса.
— Я дико загнался после нашего диалога. Вот скажи, разве любовь не безусловна? Если ты принимаешь человека таким, каков он есть, значит мысленно готов строить с ним серьёзное будущее?
— Будущее — это не только дети, Марсель. Ты накрутил себя, похоже, будь здоров.
— Степанова (мой психолог) тоже считает, что проблема во мне. Типа я всё ещё эмоционально нестабилен и не уверен в себе на подсознательном уровне. Что за бред? Я переборол себя, избавившись от зависимости. Вернулся к нормальной жизни. Готов работать. Готов создать семью с девушкой, которую безумно люблю. О какой неуверенности идёт речь?
— Тогда получается, ты в своей девушке не уверен?
Молчу.
— Сын…
— У меня подсознательный страх того, что она снова исчезнет. Моя привязанность к ней куда сильнее, чем её ко мне. Проверено.
— Ты не можешь знать наверняка.
— Она хочет лёгкости, а мне нужно слишком много, бать. Мне нужно с ней всё. ВСЁ. Понимаешь?
— Понимаю.
— И как быть?
— Искать компромисс. Ртом разговаривать. У вас с этим явно проблемы.
— Я купил кольцо, — достаю из кармана бархатную коробочку. Показываю отцу. — Хочу сделать ей предложение. Чего ждать?
— Не жди. Делай.
— Ян! Ты опять куришь?! — доносится до нас возмущённый голос матери. — Тебе нельзя!
— Даш.
— Что Даш?! — отражает она сердито.
— Успокойся. Одна всего. Не криминал.
— Игрушки тебе, что ли? Побывал на том свете, не возникло желания задержаться с нами на подольше?
— Да всё-всё. Видишь? — тушит окурок о края пепельницы и обнимает её, прижимая к себе.
— Бесполезно что-либо объяснять!
— Ну не заводись, — целует, прижимаясь губами к щеке. — Посмотри вон лучше, что у сына в руках.
— И что же там?
— Кольцо.
— Кольцо? — повторяет она растерянно.
— Дожил я до этого дня, родная. Скоро на свадьбе у старшего гулять будем. Если Джугели, конечно, не откажет, — добавляет батя в конце.
— Пусть только попробует.
— Чё предпримешь? — включает любопытство.
— Буду предлагать до тех пор, пока не согласится. Она моя и я никому её не отдам.
Глава 38
Тата
Беру со скамейки полотенце. Вытираю пот с шеи. Поправляю бейсболку.
Всё. Матч закончился. Итог: на Уимблдоне я становлюсь третьей. Вроде бы отличный результат, но… Досадно. Как же хотелось продвинуться ещё выше, ведь мечтать о победе в турнире Большого Шлема никто не запрещал.
Иду пожать руку спортсменке из Швейцарии. Надо сказать, погоняла она меня по корту хорошо.
Благодарит за игру, улыбается даже. Почти искренне. А затем как-то странно меняется в лице.