Срывается под моим напором.
Ладони забираются под юбку. Стискивают ягодицы.
— Тата…
Переворачиваемся.
Теперь он сверху, а я снизу. Придавлена тяжестью его сильного тела. Обезоружена ласками и поцелуями. Такими несдержанными и пылкими, что голова кругом.
— Марсель… — прижимаю к себе, обвивая руками крепкую шею.
— Я так люблю тебя, Джугели…
Петарды под рёбрами от этих его слов взрываются.
Любит. Любит!
— Сделай своей. Сделай, — посылаю свои самые сокровенные желания ему в губы.
Состояние сродни безумству. Не соображаю, что говорю. Не понимаю, что правильно, а что нет, но в одном уверена: я давно готова к этому шагу.
Сейчас в моменте есть только мы. Мы и жгучее, томительное, сокрушительное желание обладать друг другом.
— Чёрт… — обнимая меня, выдыхает зло.
Замерев, жду продолжения, но ничего не происходит.
Прорычав в подушку матерное слово, начинающееся на букву Б, приподнимается на локтях и сползает влево, оставляя меня в полной растерянности.
— Эй… Что не так? — интересуюсь осторожно.
— Всё так. Я кретин.
Рассеянно проходится ладонью по волосам. Встаёт с постели. Подходит к тумбочке и, обжигая меня голодным взглядом, берёт пачку сигарет.
Принимая вертикальное положение, поправляю юбку, запоздало смутившись.
— Марс… — наблюдаю за тем, как направляется к двери, ведущей на балкон.
— Дай мне пару минут.
Щёлкает зажигалкой. Молча курит.
— Мы договаривались быть честными друг с другом и обсуждать всё, — напоминаю на тот случай, если он забыл.
— Да.
— Что да? — психую, взрываясь.
Обидно. Всё ведь было так хорошо! Ну почему его опять переклинило?
— Тата…
— Только не говори про дань традициям, уважение и прочее, — опускаю ноги на пол. — Из нас двоих ты на этом помешан куда больше!
— Зай…
— Просто звездец, Абрамов! Как бесишь! — кулаки сжимаю.
— У меня нет защиты, — обескураженно выпаливает, выпуская дым наверх.
— Что?
— Другие методы не сработают. Я себя рядом с тобой вообще не контролирую.
До меня не сразу доходит, о чём речь, а когда доходит, кровь к щекам приливает ещё сильнее.
— Скажешь ещё потом, что нарочно тебе малого заделал.
Тушит окурок о пепельницу. Возвращается ко мне и приседает на корточки.
— Прости олуха, — упирается лбом в коленку. Целует её горячими губами и мне вдруг так за себя стыдно становится.
Парень ведь реально настроился на первую брачную ночь, иначе по-любому на всякий пожарный припрятал бы дома то, что в юности всегда и всюду таскал с собой.
— Забавно. Раньше такой проблемы у тебя не возникало, — усмехнувшись, зарываюсь пальцами в мягкие кучеряшки.
— В смысле?
— Я про защиту.
— Что за намёки? — поднимает голову и хмуро на меня взирает.
— Ты носил их даже в школу, Абрамов. Сама лично видела. В рюкзаке. В кармане куртки.
— Ты не сравнивай, да? И вообще, мы договаривались, что обнуляем всё.
— Ладно-ладно, просто шучу, — примирительно успокаиваю, почувствовав, что начинает заводиться.
— Даже не представляешь, какой это облом. Фаталити на хрен, — произносит убийственной интонацией.
— Ничего страшного, у нас есть шахматы, — ободряюще улыбаюсь. — Сыграем партию?
Глава 42
— Какие, к дьяволу, шахматы? Я сейчас вернусь. Жди меня.
Направляется в прихожую, и уже через минуту хлопает входная дверь.
Улыбнувшись, падаю на кровать и, раскинув руки-ноги в позе морской звезды, думаю о том, какой он у меня всё-таки хороший.
Кому скажи, не поверят, что действительно решил ждать до свадьбы. Это ведь сейчас такая редкость…
Вздрагиваю, когда рядом вибрирует его телефон, выпавший, очевидно, из кармана.
Беру его в руки. Смотрю на экран. Горький безостановочно трезвонит.
— Паш, он вышел ненадолго, — отвечаю, принимая вызов.
— Ты передай ему, пожалуйста, что надо срочно подъехать в зал. В пять саундчек, а у нас тут серьёзная проблема со звуком нарисовалась.
— Поняла, передам.
— Спасибо.
Он отключается, а я встаю и иду на кухню, чтобы попить воды.
Надо же, я и забыла, что сегодня вечером у Кучерявого концерт. Концерт, которого так ждёт группа! И вместе с ней семь тысяч человек, купивших билеты.
— Сонь, как у вас дела? — интересуюсь, набрав его сестру.
— В поряде.
— Квартира Игоря Владимировича цела? Рокки ещё не успел разнести её?
Пояснение: Абрамовы взяли собаку с собой. Уж очень Соня об этом просила.
— Нет. Пытался сожрать кожаный портфель, но мы спасли его. Ну почти спасли, — хихикает.
— Вот паршивец!
— Да не. Играть хотел просто. Мы с мамой купили ему светящийся мяч. Я бросаю, он носит. Так что не переживай. Он нормально себя ведёт.
— Ну хорошо. Вы когда на концерт пойдёте, оставьте его в коридоре, плотно прикрыв двери во все комнаты. Иначе испорченным портфелем дело не кончится.
Она смеётся.
— Ладно.
— До встречи, Сонь.
— Угу.
Сбрасываю вызов.
Сперва хочу отложить телефон Кучерявого в сторону, но чисто женское любопытство берёт надо мной верх. И нет, обычно я вообще не занимаюсь подобными вещами, но…
Открываю галерею. Листаю, листаю, а там кроме моих и наших общих снимков почти ничего. Разве что фото Рокки, ребят и семьи попадаются.
Захожу в чаты мессенджера.
Там множество непрочитанных сообщений. Очевидно, что большое количество людей хочет поздравить Марселя с днём рождения. Ничего такого.
Из всех сообщений меня интересуют только два. От бывшего концертного директора и от нынешнего. Причём в первом случае вот вообще придраться не к чему, чего не скажешь о втором.
Сперва в шоке перечитываю текст.
Трижды.
Растерянно моргая, открываю прикреплённый файл.
А уже через несколько секунд меня такой лютой злостью накрывает!
Наверное, не позвони мне Филатова в этот момент, я бы приготовилась ту ещё взбучку Абрамову устроить.
— Да, Поль.
— Тат, я могу зайти?
По голосу слышу, что плачет.
— Конечно. Ты где-то рядом?
— Возле вашего дома.
— Заходи, конечно.
— Это точно удобно?
— Точно.
После прочитанного Кучерявому светит только скандал.
Делаю скрин. Отправляю его себе. Удаляю чат и, отложив его чёртов телефон в сторону, иду встречать подругу.
— Ты в порядке? — спрашиваю, едва та появляется на пороге.
— Нет.
Так и есть, ревёт.
И успокоить сразу с ходу не выходит.
— Идём на кухню, расскажешь, что случилось, — веду за собой, сажаю за стол, наливаю воды. — Что такое, Филь?
— Я к Денису ходила, — выпаливает, шмыгая носом. — Решилась наконец.
— Держи, — протягиваю ей салфетки. — Как прошла ваша встреча?
— Плохо прошла.
— Почему?
— Поругались из-за квартиры.
Ещё одно пояснение.
После того, как Свободный оказался за решёткой, мы узнали о том, что приобретённая им в спешке квартира принадлежит по документам Полине.
Он купил её для неё, но, естественно, Филатова такой подарок принять не смогла. Собственно, по этой причине отдала ключи Марселю.
— Он вообще не был рад меня видеть.
— Как так?
Я думала, если честно, что реакция будет обратной.
— Фактически прогнал меня. Тактично и вежливо, но прогнал!
— Прогнал?
— Да. Сказал: «Не приходи сюда больше». Представляешь? — плачет.
— Ну тихо.
Опускаюсь на соседний стул. Обнимаю её дрожащую фигуру. Слышу, как хлопает входная дверь.
Вернулся мой «хороший» и «правильный».
И как же повезло ему, что здесь сейчас Филатова! Это его вот прям спасло, можно сказать.
От тяжёлой керамической сковороды.
— А чё происходит? — замирает на пороге кухни, глядя на рыдающую Полинку.
Отмахнувшись, киваю на телефон.
— Горький тебя искал, — опускаю взгляд на плитку. Потому что видеть его не хочу.