— Да кто мне так настойчиво трезвонит? — психует Полина, сбрасывая вызов. — Мешают снимать. Я ж должна своим идиотушкам в школе показать это.
— Алкоголь и наркота — зло. Не теряйте себя. В жизни столько классных вещей. Спорт, творчество, путешествия, любовь. Что-что? — спрашивает Марсель у кого-то в первом ряду. — Эта девчонка говорит, любовь убивает. Как тебя зовут? Яна? Яна, я согласен с тобой. Отчасти. Почему отчасти? Да потому что иногда только она способна вытащить тебя из того дерьма, в котором оказался. Она и обещание, данное родному человеку. Бать, я не подведу.
Смотрит в нашу сторону и камера неожиданно берёт в фокус Яна Игоревича и Дарину Александровну. Их прямо в эту секунду показывают на большом экране.
— Видели, какие красивые? — с гордостью произносит парень. — Дайте шуму и поприветствуйте мою семью, народ. В этот важный день самые близкие люди со мной.
Зал ревёт.
— Ладно, вижу по лицу бати, что пора завязывать с минутой славы. Вань, отбой, — даёт команду оператору. — Всё, угомонитесь, — задевает пальцами струны гитары. — Кстати, у Саши Флэйм есть такая песня, называется «Аритмия». В клипе снимались мои предки. Зацените потом.
— Прикинь, твоя фанбаза после просмотра клипа переключится на батю, — шутит Ромасенко.
Зрители смеются.
— Да не удивлюсь, — улыбается Марсель. — Паха, Никитос, погнали, — даёт отмашку.
Ребята начинают играть и я, к своему стыду, опять не узнаю мелодию. В свете последних событий не успела послушать его новый альбом.
На экране появляются кадры.
Ночь. Огни Питера. Кучерявый с гитарой в руках действительно сидит на краю крыши. В зубах сигарета. Ветер треплет кудри.
Склейка.
Площадка перед школой. Шары. Последний звонок.
Кто-то снимает наш танец на камеру. Видимо, его родители.
— Какие красивые, — шепчет Полинка.
Играет на гитаре.
Нарезку с полётом на вертолёте, баннером и нашими объятиями смотрю уже сквозь пелену слёз.
Ни черта не вижу.
Моё сердце разодрано в клочья.
Плачу. И Филя ревёт тоже.
Она крепко-крепко меня обнимает и лепечет какую-то ерунду. Вроде того, что было бы неплохо, если бы кто-то по мотивам нашей истории написал книжку.
«Город пепла» не отпускают долго.
Парням приходится исполнить некоторые хиты повторно и в итоге время концерта серьёзно увеличивается. Но, увы, фанатам и этого недостаточно. Они кричат, визжат, плачут и требуют продолжения даже после того, как группа прощается с ними.
— Ну как ты?
Мы наконец встречаемся за кулисами и Кучерявый вместо ответа горячо целует, крепко прижимая за талию к себе.
— Устала ждать? — спрашивает, нехотя оторвавшись от моих губ.
— Нет, — заворожённо смотрю в его глаза.
Столько всего хочется сказать…
— Как тебе концерт?
— Супер.
— Всё получилось вроде.
Доволен проделанной работой.
Улыбается. Заряженный. Взгляд горит.
— Новые песни — огонь.
— Не льстишь?
— Нет. Где ты нашёл то видео с линейки? — бью кулачком в грудь.
— Матушка снимала. Ты там такая нереально красивая… И грустная.
— Да…
Просто стоим.
Я обнимаю его за шею.
Он вдыхает запах моего парфюма.
— Так ты ради клипа так старался? Вертолёт, предложение руки и сердца, яхта.
— Чего? Для клипа? Обалдела?
Звонко смеюсь, когда приподнимает, переставляя.
— Всё взаправду значит?
— Взаправду.
— Сбежим, как обещал? — шепчу я тихо, цитируя текст его песни.
— Только об этом и мечтаю.
— Хочу домой.
Да. Именно так. Домой. Его квартира действительно стала для меня домом. Хоть он и не жил там со мной толком.
— Единственное что… Горин очень просил выйти к журналистам в конференц-зал. Ненадолго.
— Есть одно дело, — подсобравшись, возвращаюсь мыслями к одной неприятной особе. — Мы ведь договаривались всё обсуждать, верно?
— Да. Говори.
— Можешь позвонить своему концертному директору?
Выражением лица транслирую тот факт, что разговор будет не из приятных.
— Зачем? — хмурится и тоже становится серьёзным.
— Попроси Алю подойти сюда.
— Далась она тебе!
— Марсель. Звони.
— Что случилось? Объяснишь?
— Звони, — непреклонно настаиваю.
Хлопает себя по карманам.
— Моя труба где-то в гримёрке.
— Ничего. Я подожду. Иди бери, — складываю руки перед собой.
— Ладно.
Он отправляется на поиски телефона. Я стою и гадаю, почему здесь до сих пор не появилась Аля. Я же чётко дала понять, что мне нужна эта встреча.
Неужели она слилась? Где логика?
— Какого ляда ты вечно жёстко косопоришь в «Девочке», Чиж?
— Нормально было.
— Нормально? Для кого? Для глухого?
Навстречу мне идут парни.
— Сядь, блядь, выучи переход. Каждый раз одно и то же, — песочит Чижа Ромасенко.
— У тебя вообще палка хер знает куда улетела на «Кайманах».
— Потому что я в раж вошёл. Это другое. А ты лажаешь.
— Меня огонь пугает. Я вечно забываю, в какой момент пушки начинают работать.
— Ой бля-я-я… А на финальной чё кусок запорол в конце?
— Где?
— В рифму ответить?
— Завалитесь уже рефлексировать, — цокает языком Горький. — О, Тата, салют, — натыкается на меня взглядом.
— Привет ещё раз, ребят.
— Как тебе концерт?
— Вы отлично отыграли!
— Это ты Кучерявому в уши лей, — раздражённо отмахивается Максим. — Где он, кстати?
— Телефон ищет. Алю не видели?
— Алю?
— Нет.
— На фига она тебе?
— Нужна.
Переглядываются как-то странно. И мне это не нравится.
— Я чего-то не знаю?
Горький чешет затылок.
— Так Аля крайний день сегодня работает. Мы опять без концертного директора.
Выгибаю бровь.
Интересно…
— Увольняется? — уточняю на случай, если неверно расценила эту новость.
— Типа того.
— Почему она уходит?
— У них там с Марсом свои качели какие-то.
— Качели? В каком смысле?
— Хз.
— Он настоял на том, что её надо уволить.
— Ага, за профнепригодность.
Горький толкает Ромасенко в бок.
Моя уверенность тает и уступает место волнению.
Неужели между ними действительно что-то закрутилось в июне и Марсель таким образом просто избавляется от неё? Чтобы не сболтнула мне лишнего.
— У них что-то было? — выпаливаю прямо в лоб.
Хотя… Это ведь его друзья. Они не сдадут своего пацана ни при каких обстоятельствах. Мужской кодекс.
— Переспали, да?
Мне в горло будто стекла битого насыпали.
Пытаюсь по их лицам прочитать ответ.
— Если сама не даёшь, будь готова к тому, что кто-то другой, слабый на передок, будет рад раздвинуть ноги.