Выбрать главу

— А что, есть такие? Какой породы?

Тут сын Колька со школы пришел. С фингалом.

— С кем подрался? — Мария Сергеевна ждала.

— С Федоровым. Он меня обезьяной обозвал.

— Если бы ты был обезьяной, то лучше бы учился в школе, — отрезала

мать. — Быстро мыть руки и за стол! И позови отца. Давайте обедать, — обратилась она уже мягче к своим советникам.

— А с собакой мы… повременим, пожалуй. Жили без нее и еще поживем.

Из открывшейся двери подъехавшего сельского автобуса спустилась

по ступенькам усталая женщина с огромной хозяйственной сумкой на тележке.

Переведя дух, она потащила ее за собой по пыльной дороге. Сумка икала раз-болтанными колесами и сопротивлялась, как могла.

У дома встретился дед Алексей.

— Откуда, Сергевна?

— Да вот!

Она усмехнулась.

— На рынок ездила. Лук свой покупать.

Когда дед отошел, женщина сказала сама себе:

— А, может, действительно нужда была. Тогда пусть. Я не в обиде.

Потом она затащила поклажу на крыльцо и, отворив дверь, миролюбиво крикнула внутрь:

— Стеееп! Хорош дуться! Я тебе тут кое-что привезла. Беееленькая!

25

софия

Молодая охотница внезапно остановилась. Она почувствовала: сейчас что-то произойдет. В ту же секунду сзади обрушился страшный удар, швыр-нувший ее лицом глубоко в снег. Ружье слетело с плеча и утонуло в сугробе.

Женщина быстро перевернулась на спину, смахнула рукавицей снежную крошку, забившую глаза и… прямо перед собой увидела оскаленную волчью пасть.

* * *

Обледенелые верхушки елей сверкали звездами не хуже кремлевских.

Лежащие на ветках пласты слежавшегося в причудливые формы снега напоми-нали старые елочные игрушки из папье-маше, серебристые и серые. С высоты

земля выглядела манящей, пушистой и мягкой, как взбитый крем на поверхности свадебного торта. Авиаторы знают, как обманчива эта кажущаяся мягкость.

Случись что непредвиденное, спасти сможет только лишь искусство и талант

пилота. Плохие на Севере, к счастью, не летают.

Самолет приземлился неожиданно и жестко. Как же я была рада тому, что мы катим по твердой земле и утомительная воздушная часть путешествия

наконец-то закончена. Моя доченька, так и не почувствовав посадки, спала, утомленная качкой, у меня на руках. Открыли дверь, впустив в салон волну непривычно холодного воздуха, от которого малышка закашлялась и проснулась.

Подвели и закрепили обледенелый трап. Даже ступить на него было страшно, но сильные мужские руки уже уверенно и осторожно принимали нас с верхней

ступеньки. Я только успевала повторять: «Спасибо, благодарю, спасибо».

— Да не за что! С прибытием!

Работник аэропорта, одетый в тулуп, валенки и огромную кроличью

шапку, донес чемодан до ожидавшей меня «нивы» и попрощался, помахав мох-натой рукавицей. До работы мужа и моего нового места жительства еще долго

нужно было добираться на машине, но после болтанки перелета хотелось думать, что самое тяжелое осталось позади.

Так началась моя жизнь в небольшом таежном поселке, расположен-ном в 100 километрах от Тынды. Казалось, что невозможно привыкнуть к тяжелому климату, редкому солнцу, без которого я очень страдала, затяжным дож-дям летом и жестоко низкой температуре зимних долгих месяцев. А вот дочка

совершенно не замечала холода и каждый раз отвечала на мой призыв идти

домой обычным детским: «Ма… Еще чуть-чуть» — как будто речь шла о купании

в теплом море. Она — гибрид сугроба и человечка, возвращаясь с улицы, пере-ступала порог, смешно переваливаясь и звеня при этом свисающими с головы

до ног сосульками.

26

Я училась нелегкому женскому труду в еще более нелегких условиях.

Когда я жила дома, то хозяйством занималась мама, и принцесса, как она меня

шутя называла, в свои 20 лет о многих вещах не имела ни малейшего пред-ставления. Но мама была далеко, а муж — рядом, и о нем надо было заботиться.

К концу второго года пребывания в Сибири я, похоже, начала осваиваться и, благодаря мудрости и терпению супруга, стала смотреть на свою судьбу пози-тивнее. Солнце мне заменяла растущая дочь, а тепло — любовь мужа.

Однажды со мной из-за неопытности случилась беда. Разгоряченная, в одном халате, я выбежала за непослушной загулявшейся дочкой на улицу и, подняв ее на руки, почувствовала, что в пояснице что-то хрустнуло. Опустила

ее осторожно на землю, а… разогнуться не могу.

Местная фельдшерица, вызванная на дом, потому что мне становилось хуже, и я уже была не в состоянии без помощи подниматься с дивана, только качала головой. Подумав некоторое время, сказала: