— Самара больше не его жена, и мне плевать, что ты будешь делать с Коннором, если найдешь его первым, хотя я бы с удовольствием поучаствовал, — Мерфи приподнял брови, его слегка морщинистое лицо скривилось, когда он потер губу.
— Я не знал, что развод состоялся. Я знал, что Уолш боролся с ней за это, и кто может его винить, я прав? Такая штука…
— Самара — моя жена. — Я пригвоздил его взглядом. — Таким образом, я полагаю, ты понимаешь, что это означает, что она находится под защитой Белланди, так как она сама теперь Белланди. Если ты приблизишься к ней, мы будем считать это объявлением войны.
Он поднял руки, как будто он был невиновен, и весело посмотрел на своих приятелей, которые окружили его.
— Я бы и не подумал трогать жену Белланди. Тогда поздравляю тебя с женитьбой. Я лично решу свои проблемы с Уолшем, уверяю тебя. Теперь, когда я ясно понимаю ситуацию.
— Хорошо, — сказал я, вздохнув с облегчением. Хотя я и не ожидал, что он станет возражать, никогда не знаешь, что сделает такой жадный до власти человек, как Мерфи, в погоне за большей властью. — Как Аойфе?
— Ее отец строг, как всегда. Не позволит мне жениться на ней, пока ей не исполнится 21 год. — Он закатил глаза, имея в виду своего будущего тестя. Отец Аойфе управлял ирландским синдикатом на противоположной стороне города, и, несмотря на то, что Маттео имел полную власть в городе, он терпел присутствие Лиама О'Коннелла из уважения к другому человеку. Они вели свои дела очень похоже, постепенно переходя к более легальным занятиям и участвуя в криминальных делах только тогда, когда это было необходимо и они могли гарантировать, что невиновные не пострадают. Аойф не любила Мерфи, но была обручена с ним в юном возрасте, поскольку он был сыном главного силовика ее отца.
Она была молода, воспитана в этой жизни и знала свое место. Не имея собственных сыновей, у Лиама не было другого выбора, кроме как передать все мужу своей дочери, и мне казалось, что он откладывает брак между Мерфи и Аойфе, потому что знает, что он не подходит ей и ему нужен был предлог, чтобы найти выход из положения.
Посмотрим, найдет ли он его, и что случится, когда он разделит свою организацию пополам, чтобы помочь своей дочери. Я не думаю, что Лиам понимает, как много его людей перешли на сторону Мерфи. Во всяком случае, ирландцы меня не касались.
— Ты старше ее в два раза. Возможно, он считает, что ей следует немного пожить, прежде чем вступать в ту жизнь, которую ты, без сомнения, ожидаешь. Мог бы ты представить, что в ее возрасте женишься?
— Пока она будет девственна, когда мы поженимся, это мало что значит для меня, — пожал он плечами, вечный женоненавистник. Он был далеко не девственником, и за свои сорок лет успел повидать многое. Аойфе казалась милой девушкой, и я надеялся, что Лиам найдёт способ избежать помолвки ради нее.
— Что ж, позволю тебе вернуться к делу, — сказал я, вставая, когда кто-то вошел в паб и посмотрел прямо на Мерфи.
— Я ценю, что ты пришел, чтобы прояснить ситуацию, Анджелино. Позаботься о своей прекрасной жене. Надеюсь, она родит тебе всех прекрасных детей, в которых нуждаются такие мужчины, как мы.
Я поморщился, улыбаясь, но кивнул и повернулся на пятках.
Находясь рядом с Тирнаном Мерфи, я всегда чувствовал, что мне нужен душ. Имя Самары на его губах только вызвало у меня желание вымыть и ее, даже если она не была рядом с ним.
Уф.
Глава 21
Самара
Я не знала, с кем Лино договорилвался о покупках для меня, но у меня сложилось отчетливое впечатление, что он не взглянул на выбранный наряд, прежде чем передать его мне. Еще до того, как мы отправились на эту территорию отношений, он ненавидел, когда я наряжалась на работу или на свидания. Я всегда думала, что это потому, что он не любил, когда ему напоминали, что я женщина, учитывая платонический характер нашей дружбы.
Оглядываясь назад, я сомневалась в этом.
Но я знала, что он не захотел бы, чтобы я пошла в Indulgence в этом. Это заставило меня полюбить этот наряд еще больше.
Кем бы она ни была, она решила одеть меня во все белое, и мне пришлось задуматься, была ли это просьба Лино, чтобы я почувствовала себя невестой. У меня не было такой возможности на нашей свадьбе, несмотря на его очаровательную попытку подарить мне минутку с платьем. Он никак не мог знать, что пышная свадьба, которую мы с Коннором устроили в первый раз, была по его настоянию. У меня не было никакого интереса к большому свадебному торжеству.
Поэтому я хотела верить, что это было по настоянию Лино. Поэтому я позволила себе так думать, даже если он откажется выпускать меня из дома, как только увидит.
Босоножки на каблуках нюдового цвета, идеально гармонировали с моей светлой кожей и были достаточно массивными, чтобы скрыть края шрамов, которые загибались от ступней моих ног. Единственные украшения, которые я надела, — золотой браслет с двойной лентой на моей руке выше локтя, и такой же браслет на противоположной руке.
Никакого цвета, и от этого темная медь моих волос, казалось, сияла ярче. Белая юбка-карандаш с высокой талией облегала мои бедра и спускалась ниже колен, и я была благодарна за то, что ткань была удивительного качества и достаточно плотная, чтобы не быть прозрачной, когда она туго обтягивала мою задницу и бедра.
Топ был без бретелек, с вырезом в форме сердца, обнажающий полоску моего живота над юбкой, и сложным сочетанием ткани телесного цвета и белого кружева, которое поражало воображение.
— Самара! — крикнул Лино снизу. — Нам нужно поговорить, прежде чем мы уйдём. Я не хочу опоздать.
— Иду! — Отозвалась я, взяв с кровати клатч, в котором лежали мой телефон и губная помада. Глубоко вздохнув, я открыла дверь и спустилась вниз, чтобы поприветствовать мужа. Что-то в этом моменте, когда он ждал, пока я подготовлюсь к его рабочему мероприятию, казалось домашним. Это делало более реальным тот факт, что мы женаты, несмотря на то, что мы ещё не заключили брак.
Он стоял у островка на кухне, потягивая виски из стакана, и выглядел восхитительно в своем синем костюме. Только уверенный в себе мужчина мог надеть костюм, который был чуть светлее темно-синего цвета, который я обычно видела в синих костюмах, но Лино справился. Его оливковая кожа прекрасно сочеталась с цветом.
— Привет, — прошептала я, входя на кухню. Он вскинул голову, медленно поднимаясь взглядом по моим ногам к лицу, вызывая озноб, который, как я почувствовала, распространился от пальцев ног до макушки.
Он сглотнул, опрокинув в себя остатки своего напитка так быстро, что я усмехнулась.
— Ты не можешь это надеть, — прорычал он.
— Конечно, могу. Это ночной клуб, это более закрытое, чем большинство платьев, которые будут там, — возразила я, уперев руку в бедро. — Кроме того, ты его купил.
— Да, но…
— Анджелино Белланди, — предупредила я его. — Я могу обещать тебе, что не собираюсь переодеваться. Это то, что на мне надето. Если ты не хочешь опоздать, тогда я предлагаю тебе взять свои яйца в руки и сказать все, что ты откладываешь.
Он фыркнул, но его глаза потемнели, когда он поставил стакан на стойку и направился ко мне.
— Если мы не хотим опоздать, то я настоятельно рекомендую тебе не говорить ни о чем, что касается моего члена, Голубка.
Я сглотнула, когда он остановился и встал прямо передо мной, его пальцы коснулись моей шеи и скользнули вниз, дразня обнаженную кожу моего плеча и руки.
— Ты тянешь время, — вздохнула я, сопротивляясь желанию выгнуть шею навстречу его прикосновениям. Его руки на мне, такого простого прикосновения, не должно быть достаточно, чтобы заставить мой мозг расплавиться. Я объясняла это тем, что слишком давно не испытывала оргазма, даже от собственной руки.
Возможно, пришло время исправить это.
— Правда? — Спросил он. — Я так не думаю. Все, о чем я могу думать, когда передо мной обнаженная кожа, — это взять тебя в свои руки, разложить тебя под собой и исследовать каждый дюйм этой золотистой кожи своими руками… — прошептал он, прижав руку к моей пояснице и притянув, пока наши тела не прижались друг к другу. Ощущение его возбуждения на моем животе вызвало вздох с моих губ, его дыхание дразнило мое ухо, когда он наклонил шею, чтобы продолжить свои мучения. — Мой язык и мои зубы, — продолжил он. — Я бы смотрел, как ты извиваешься подо мной; заставил бы тебя умолять меня дать тебе то, что тебе нужно. То, что только я могу тебе дать. Разве ты не хочешь этого, vita mia?