— Но двоюродные сестры, — ответила Самара с неуверенным смехом, и мое сердце сжалось при виде счастливых слез, которые начали собираться в ее глазах. Моя женщина не часто плакала, не позволяла эмоциям взять над собой верх, когда могла просто отмахнуться от них и надрать задницу. Так что осознание того, что то, что ее приняли в мою настоящую семью, значило для нее столько же, сколько и для меня, было как удар под дых.
— Пожалуйста, — усмехнулась Айвори. — Они вполне могут быть братьями, так что я претендую на статус сестры. В этой гребаной семье слишком много мужчин. Ты, я и Кьяра должны держаться вместе.
— Это становится слишком сентиментальным для меня. — Шрам направился к кабинету Маттео. Наклонившись, чтобы на мгновение оторвать Самару от Айвори, я впился в ее губы страстным поцелуем. Ее волосы, словно шелк, скользили сквозь мои пальцы, когда я держал ее затылок, чувствуя, что весь мой мир у меня на ладони. Она хихикнула в мой рот, пытаясь отстраниться, когда почувствовала, что уместность поцелуя зашла слишком далеко.
Моя Голубка никогда особо не любила публичных проявлений, часто даже не позволяя Коннору целовать ее на публике. Она игриво шлепнула меня по груди, сузив глаза. Но прежде чем она успела открыть свой рот, я повернулся и зашагал по коридору. Маттео расхохотался и последовал за мной, оставив женщин наверстать упущенное.
Она все еще не полностью простила мне попытку убедить ее уйти от Джаспера, но я знал, что это будет медленная битва, в которой я в конце концов выиграю. Она Белланди, и если она хотела работать, это прекрасно, но в конце концов она должна прийти работать в нашу семью. Я бы убедил Маттео нанять ее в качестве исполнительницы колыбельных для Луны на полный рабочий день, если бы мне пришлось.
Мысль, образ того, как она поёт ребёнку, заставили мое сердце сжаться в груди.
Единственное, что заставило меня остановиться перед тем, как войти в офис Маттео, — это голос Явина, когда открылась входная дверь. Это заставило меня повернуться и пройти в гостиную, где Явин и Самара уставились друг на друга. Скрестив руки на груди, я с интересом наблюдал за происходящим, не осмелится ли сказать Явин что-то, что мне не понравится. Вместо этого, встретившись со мной взглядом, он преодолел расстояние между ним и Самарой и заключил ее в объятия. Что бы он ни сказал, она со смехом запрокинула голову назад, и я расслабился, зная, что мне не придется выбивать дерьмо из моего друга.
Но он продолжал вызывающе ухмыляться каждый раз, когда она отвечала ему своей беззаботной привязанностью. Эта нелепая демонстрация собственнических чувств, как будто брат когда-либо действительно владел своей сестрой, заставила меня закатить глаза и повернуть обратно в коридор. Я едва успел устроиться, прислонив задницу к столу Маттео, как к нам присоединился Явин, который поприветствовал всех, кроме меня.
Маттео хмыкнул.
— Ладно, дамы, похоже, нам нужно кое-что прояснить.
— У меня нет проблем, Маттео. У меня есть все, о чем я только мог мечтать, и это ждёт меня в соседней комнате. Йо, Явин. — Я одарил его лучезарной улыбкой, подстрекая его начать дерьмо, но он просто ответил на мое небрежное приветствие и занял свое место, чтобы поговорить о делах.
— Райкер все еще работает над Коннором, так что сегодня он пропустит, — проворчал Шрам, не сказав больше ни слова о том куске дерьма, который причинил боль Самаре. Хотя от Явина все еще ощущалось напряжение, он быстро изменил свое отношение и приступил к работе.
Это было не то, чем мы были до того, как я женился на его сестре, но печальная реальность для Явина заключалась в том, что если бы мне пришлось выбирать между ним и Самарой, я бы выбрал ее.
Я всегда выбирал ее.
Глава 37
Самара
Сэйди и Дюк прибыли вместе, и я не могла поверить, что не ожидала увидеть их вдвоём. Я не очень хорошо знала Дюка, по крайней мере, не так, как в школе, учитывая, что он несколько отдалился от Айвори в последние месяцы, когда мы сблизились, но быстро стало очевидно, что любовь, которую он питал к Айвори, никуда не исчезла. Она перешла на ее дочь, причём совершенно не жутким образом.
Как только Донателло спустился по лестнице с маленьким свёртком, закутанным в пурпур, Дюк поспешил к нему, чтобы побыть со своей «племянницей». Дон подошел ко мне, поцеловав меня в макушку в знак приветствия, а затем направился по коридору, чтобы присоединиться к мужчинам. Сэйди хмыкнула, подошла к аквариуму и взяла Смауга. Она протянула мне ящерицу, и я хихикнула, когда он забрался мне на руку, как самое предприимчивое маленькое существо, каким он и был.
Эта ящерица ничего не боится.
Хотела бы я стать такой смелой однажды, чтобы просто позволить людям протянуть руку и не отшатнуться. Но когда он наклонил свою маленькую головку и посмотрел на меня, мое сердце растаяло, и я погладила его пальцем по голове. Он закрыл глаза от удовольствия, повернувшись кругом на моей руке, прежде чем успокоиться и прижаться к моей руке так счастливо, что я хихикнула.
— Разве ты не самый милый? — Я спросила его. Он повернулся, чтобы посмотреть на Луну, высунув язык на мгновение, что было слишком по-человечески.
— Да, он странный, — кивнула Айвори. — Жутковатый малый, честно говоря. Кажется, он все понимает. Но не позволяй ему одурачить тебя, он так же влюблен в Луну, как и все мы.
— Иди вымой руки, а мы отобьём ее у Дюка, — усмехнулась Сэйди, и я вскочила, чтобы сделать это. Я даже не стала притворяться, что не умираю от желания подержать это милое личико. Почему-то за те два раза, что я была в доме Айвори после рождения Луны, я ни разу не держала ребенка на руках. Между свадьбой и моими переживаниями после попытки похищения я была рада, что не попыталась испортить свой первый опыт с ней.
Когда я вернулась, Айвори уже забирала ее у надутого Дюка, который смерил меня свирепым взглядом.
— Я никогда не держала ее! — запротестовала я, подняв руки. Рассмеявшись в ответ, он, казалось, стряхнул с себя угрюмость, и его улыбка стала гораздо более веселой и открытой. Он подошел и помог Айвори расположить мои руки, чтобы правильно держать Луну, так как я понятия не имела, что делаю. Его руки на моих голых предплечьях казались мозолистыми, и я поняла, что он скульптор смешанной техники. Айвори говорила мне, что ужасается тому, сколько раз ее друг резал руки каждую неделю, но я не ожидала, что его руки будут, похожи на руки механика, с пятнами краски, застрявшими в трещинах его ладоней.
Когда Айвори опустила Луну мне на колени, он помог мне поддержать ее головку своей согнутой рукой, и все ее тело от головы до попки уместилось на моем предплечье. Оттянув немного одеяло, чтобы получше рассмотреть ее, я увидела, как она подняла на меня свои глубокие детские голубые глаза. Слегка надув губки, я коснулась пальцем ее груди и пошевелила им.
— Привет, малышка, — пробормотала я с улыбкой. — Ты, пожалуй, самое красивое создание, которое я когда-либо видела.
Когда я посмотрела на Айвори, она улыбнулась мне с гордостью, на которую способна только мать.
Вытащив руку из пеленки и слегка расстроенно потянувшись, Луна крепко сжала мой палец в кулаке, держа изо всех сил, просто наблюдая за мной.
— О-о, — прошептала Айвори, улыбка прозвучала в ее голосе еще до того, как я посмотрела на нее.
Но ее глаза были не на мне, она смотрела на Лино, который стоял в конце коридора и смотрел на меня и Луну взглядом, от которого у меня внутри все потеплело.
— Ну, ты беременна, — как-то странно сказала Сэйди.
— Нет, я не беременна, — я сардонически рассмеялась. По крайней мере, лучше бы я этого не делала, раз уж я заплатила за противозачаточные.
— Скоро будешь, — расхохоталась Айвори, не сводя глаз с Лино, когда он стремительно направился туда, где я сидела с Луной. Дюк понял намек и отступил на другую сторону дивана, чтобы Лино мог сесть рядом со мной. Он раздвинул колени и прижал меня к себе, и я почувствовала его голову на своем плече, когда он смотрел на маленькую принцессу. Момент был тяжелым, как будто что-то было решено прямо здесь и сейчас, без того, чтобы мы сказали хоть слово. Я ничего не могла сказать или сделать, чтобы сделать этот момент менее пронзительным, поэтому я просто прижалась к нему и позволила чувствам захлестнуть меня.