Я перевела взгляд на Явина, заметив, как виновато он смотрит себе под ноги. Лино одарил его взглядом, который, казалось, давал понять, что в какой-то момент у них будет разговор, но я не стала задерживаться, чтобы высказать Явину, насколько преданной я себя чувствовала. Я не могла, не с тем, как глаза Лино прожигали меня. Не с тем, как мурашки поползи по моим рукам и, казалось, все кричало, что я в серьезной опасности.
Сглотнув, я повернулась. Мои ноги не могли двигаться достаточно быстро, мне нужно было убежать, нужно было убраться подальше. В коридоре сзади был аварийный выход за туалетами, и я направилась к нему. Едва я успела выйти за дверь, как дождь тут же обрушился на меня и намочил волосы. Мои каблуки скользили по лужам, когда я шла по аллее, и грохот распахнувшейся двери раздался позади меня.
— Самара! — взревел он, и я не позволила себе остановиться. Не могла остановиться.
Я не могла защититься, не могла встретиться с ним лицом к лицу и увидеть ложь в его глазах такой, какая она есть. Моим слабым местом было все, что касалось его, и мне нужен был план, прежде чем я разберусь с ним. Его рука схватила мою руку, крутанув меня на месте, пока я не оказалась прижатой к его груди, и все, что я могла видеть, это то, как вздымались его легкие.
Все еще держа меня в своей хватке, он попятился назад, его близость была настолько угрожающей и казалась намного серьезнее, чем обычно, что у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться. Когда я ударилась спиной о кирпич здания, я ахнула. Он наклонил голову, глядя на меня сверху вниз с таким диким выражением в глазах, что я сжалась. Страх нарастал.
Первый раз в своей жизни, насколько я помню, я испугалась Лино.
Вода капала с его лица, с густых волос, которые обычно были так безупречны, стекала на мое лицо и попадала под куртку.
Было так чертовски холодно.
— Лино, пожалуйста, — умоляла я. — Отпусти меня. Просто отпусти меня.
— Я никогда не отпущу тебя. Ты меня понимаешь, vita mia? — Шепот был чем угодно, только не сладким признанием, в его не было ничего, кроме предупреждения и ярости. — Ты хоть представляешь, как я был чертовски напуган? Коннор мог тебя найти! На этот раз он мог бы закончить работу.
Мое сердце разбилось от напоминания о том, что все было фальшивым. Все было ради моей защиты. Не о его чувствах ко мне, которых не существовало.
— Прости, что напугала тебя. Теперь, как видишь, со мной все в порядке. Я поступила разумно и позвонила Явину, чтобы он защитил меня, а теперь, черт возьми, отпусти меня!
Когда его голова дернулась назад, я поняла, что редко, если вообще когда-либо, по-настоящему кричала на него. Никогда не было в этом необходимости. Мои слезы смешивались с дождем, стекая по моим щекам, и казалось, что мое израненное сердце вырвалось из груди, выставлено напоказ и готово разлететься на миллион кусочков.
— Что она тебе сказала? — Его голос смягчился, гнев немного угас, когда он погладил мне по щеке.
— Это не имеет значения. Она не сказала ничего такого, чего бы я уже не должна была увидеть. Я убедила себя, что ты чувствуешь то же самое, что это по-настоящему, — всхлипнула я. — А этого никогда не было. Этого никогда не будет. Я ценю, что ты пытался защитить меня, но я хочу пойти к Явину. Думаю, мне лучше остаться с ним, пока мы не аннулируем брак. Я уверена, у тебя есть связи, чтобы…
— Не смей, блядь, заканчивать это предложение. — Он прижался ко мне всем телом, его рука потянулась вниз, чтобы раздвинуть мои ноги и освободить место для него между ними. Я оглядела переулок, радуясь, что пасмурное небо потемнело.
— Прекрати, — я шлепнула его по руке, когда он задрал юбку на моих бедрах.
— Ты моя жена. Ты всегда будешь моей женой. Вбей это в свою упрямую гребаную голову, — прорычал он, наклоняясь, чтобы оставить поцелуй на моих губах, от которого я отвернулась. — Что бы ни сказала Миа, я могу заверить тебя, что это неправда, но я не могу этого сделать, пока ты не поговоришь со мной.
Мог ли он видеть, как я истекаю кровью? Мог ли он видеть, как кровоточит мое сердце, а душа разрывается в груди?
Я молчала, не в силах произнести ни слова, когда его глаза смотрели на меня так сурово. Они снова смягчились, и он прижался своим лбом к моему.
— Ты действительно понятия не имеешь, да? — прошептал он, его голос вдруг наполнился болью, очень похожей на мою.
— Похоже, я ничего не знаю, — защищаясь, возразила я, пытаясь отвернуться от него. Но его руки поймали мое лицо, обхватив его, и удерживая мой взгляд с напряженностью, которая пугала меня.
— Я люблю тебя, — прошептал он, и я почувствовала, как рыдания сотрясают мое тело при звуке этих слов. Слова, которые я мечтала услышать, но не могла поверить. Все было ложью. Почему бы и этому не быть?
— Не лги мне, — выдохнула я, откидывая голову назад с такой силой, что она ударилась о кирпич. Он продолжил..
— Я влюблен в тебя с самого детства, Голубка. В школе мой отец и дядя угрожали убить тебя и Айвори, если мы не будем держаться от вас подальше. Маттео ненадолго заполучил Айвори, потому что они и предположить не могли, что она будет так много значить для него. Кто бы мог подумать? Это была старшая школа. Люди так не влюбляются, когда они так молоды. Но ты? — Он засмеялся. — Мой отец понял, кем ты для меня являешься, задолго до меня, и он всегда пытался заставить меня оттолкнуть тебя. Когда угрозы в мой адрес и побои не подействовали, он сделал единственное, что могло удержать меня от тебя.
— Не надо, — всхлипнула я.
— Он угрожал тебе. Он угрожал забрать тебя у меня, убить тебя, продать тебя. Он угрожал всем на свете, и дошло до того, что я понял, что он говорил серьезно. Я ничего не мог сделать, чтобы остановить его, кроме как не быть с тобой. Я слишком сильно любил тебя, чтобы позволить ему причинить тебе боль. Я бы сделал все, чтобы ты была в безопасности, Самара. К тому времени, когда у Маттео было достаточно власти, а его отца не стало, к тому времени, когда я мог сделать тебя своей, ты была замужем.
— Тогда почему ты не сказал мне о своих чувствах, когда я рассказала тебе о разводе? — Я прошептала эти слова, отказываясь верить в признание, в ложь.
— Я хотел, чтобы ты развелась до того, как я сделаю свой ход. Я никогда не планировал долго ждать, прежде чем мы поженимся. Почему, по-твоему, я был так чертовски раздражен, что ты не позволила мне поторопиться? — Он усмехнулся, как будто моя неспособность понять, что он чувствует, была ничем иным, как признаком моего упрямства. Как будто любой, кто посмотрит, может увидеть, что он чувствует ко мне. Я смотрела на него, вздрогнув от его вздоха. — Я люблю тебя, Самара. Я всегда любил тебя. Необходимость защитить тебя только дала мне повод сделать то, что я уже хотел.
— Лино. Я не могу… — начала я умолять.
— Тссс. Я люблю тебя. Я буду говорить тебе снова и снова, пока ты меня не услышишь. Пока ты не прислушаешься. — Он взял мою руку, прижимая ее к своей груди, которая колотилась в такт бешеному сердцебиению, совпадающим с моим собственным. — Как ты можешь не чувствовать этого? Как ты можешь не чувствовать, что мы связаны, как будто мы две части одного целого?
Я зажмурила глаза, пытаясь отгородиться от слов, пытаясь отключиться от всего мира и просто думать. Он заполнил все мои мысли, превратил меня в кашу, как только добрался до меня. В ту минуту, когда он улыбнулся.
— Я люблю тебя, моя жена, — повторил он. — Скажи мне, что ты меня не любишь, и я перестану.
— Конечно, я люблю тебя, — выплюнула я. — Ты прекрасно знаешь, что люблю!
С улыбкой, которая разбила мне сердце, он впился в мои губы. Не было ни отсрочки, ни возможности его оттолкнуть.
И как только я почувствовала, как его язык коснулся моих губ, мне даже не захотелось этого делать. Я хотела почувствовать что-то, что не было ложью. Я прижалась к нему, растворяясь в его объятиях, несмотря ни на что. Как только он отстранился, он поднял меня на руки. Моя голова перелетела через его плечо, лицом к земле так внезапно, что я завизжала.